Письма

Ваша доброта и поддержка всегда очень много для меня значили; за вашу великодушную, глубокую рецензию [1] я перед вами в долгу. Только в вашем отзыве из всех мною виденных, помимо того, что книга трактуется как «литература», по крайней мере по замыслу, и даже воспринята всерьез (и восхваляется или высмеивается соответствующим образом), она также рассматривается как сложная разновидность игры в придумывание страны — игры бесконечной, поскольку даже комиссия специалистов в самых разных областях не смогла бы завершить общую картину. Я отдаю себе отчет, что археология и realien [2] у меня набросаны более схематично, нежели экономика: одежда, сельскохозяйственные орудия, работа по металлу, гончарное дело, архитектура и т. д. Не говоря уже о музыке и ее инструментарии. Не то чтобы я совершенно не способен к экономическому мышлению или вовсе ему чужд; и я так думаю, что постольку, поскольку это касается «смертных», людей, хоббитов и гномов [3], ситуация задумана так, что экономическое правдоподобие там присутствует и может быть вычленено: у Гондора достаточно «городских земель» и фьефов с нормальным водоснабжением и дорожным сообщением, дабы обеспечить нужды населения; и со всей очевидностью там наличествуют многочисленные отрасли промышленности, хотя упоминания о них практически отсутствуют. Расположение Шира относительно гор, обилие воды, расстояние до моря и широта обеспечивают ему естественное плодородие почвы, даже если не принимать во внимание, что земли эти уже были хорошо освоены, когда на них обосновались новые жители (вне всякого сомнения, переняв также более древние искусства и ремесла). Ширские хоббиты в металлах особой потребности не испытывают, но гномы — торговцы, и в восточной части гор Люн находятся гномьи копи (как явствует из более древних легенд): вне всякого сомнения, это и есть причина (или одна из причин) того, что гномы часто проезжают через Шир. Некоторые обнаруженные у них атрибуты современной жизни (я, в частности, имею в виду зонтики), возможно, и я даже полагаю, что наверняка являются ошибкой того же плана, что и их нелепые имена, и терпимы лишь как намеренная «англизация», для подчеркивания контраста между ними и другими народами наиболее доступным образом. Я не думаю, что народ такого типа, уровня жизни и развития может одновременно отличаться мирным характером, исключительной храбростью и стойкостью «в час нужды» /*Главное, чем хоббиты отличаются от того, что явствует из опыта, так это отсутствием жестокости; у них нет «кровавых забав», и подразумевается, что они питают к «диким животным» те чувства, что, увы! — нечасто встречаются у их ближайших современных аналогов.— Прим. авт.*/. Опыт двух войн укрепил меня в этом мнении. Но хоббиты — это не утопический образ и вовсе не рекомендуются как идеал своего века или любого другого. Они, как любой народ в определенной ситуации, — историческая случайность (как эльфы указывают Фродо), и в перспективе преходящая. Я — не реформатор и не «бальзамировщик»! Не «реформатор» (через применение власти), поскольку это, как мне кажется, обречено на саруманизм. Но и «бальзамирование» таит свои опасности.

Некоторые рецензенты охарактеризовали мое сочинение как примитивное: дескать, самая обыкновенная борьба между Добром и Злом, где все хорошее хорошо, и только; а дурное дурно, и только. Пожалуй, оно простительно (хотя Боромира по меньшей мере проглядели) для людей, читающих в большой спешке, да притом лишь отдельный фрагмент, и, конечно же, при отсутствии написанных раньше, но так и не увидевших света эльфийских хроник. Но эльфы не всецело благи и не всегда правы. И не столько потому, что заигрывали с Сауроном, сколько потому, что, с его ли помощью или без таковой были «бальзамировщиками». Им хотелось один пирог да съесть дважды: жить в смертном историческом Средиземье, поскольку эльфы прониклись к нему любовью (и, может статься, потому, что там они пользовались преимуществом высшей касты), так что они попытались остановить процесс перемен и ход истории, остановить его рост, сохранить его как декоративный садик или даже по большей части как глушь, где сами они могут быть «художниками», — и притом их тяготила печаль и ностальгические сожаления. Люди Гондора были по-своему таковы же: угасающий народ, чьи единственные «святыни» — это его гробницы. Но в любом случае это — повесть о войне, и, если война дозволена (по крайней мере в качестве темы и декораций), нет смысла жаловаться, что все приверженцы одной стороны отчего-то выступают против тех, кто на другой. Но у меня даже здесь не все так просто: есть, скажем, Саруман, и Денетор, и Боромир; и даже среди орков случаются раздоры и предательство.