Письма

Спасайся.

Письмо четырнадцатое Грешник, своими грехами оскорбляющий Бога, достоин вечной смерти

Видно, что ты понял добре, что грешник недостоин жить на земле. Я тебе еще на то придаю[155] изъяснение. Знаешь ты, что земного царя бесчестие смертною казнию награждается и обесчестивший смерти по законам предается, аще царь от единой своей милости его не простит. Рассуди же, что царь земный пред Божиим величеством? – Есть как ничто, яко человек смертный, как и прочий человеки. Теперь возьми в рассуждение грех, которым грешник Бога оскорбляет и бесчестит. Ежели царю земному досадивший человек повинен смерти, кольми паче достоин смерти, не токмо временной, но и вечной, грешник, который Богу бесконечному досаждает и, что горше того, не престает досаждать нераскаянным житием. В той самый час достоин умереть и погибнуть грешник, в кой согрешит противу совести, а паче, когда грехи ко грехам прилагает; но благость Божия еще милует его, еще не казнит его Бог человеколюбивый, не казнит достойного казни, – которая благость на покаяние грешника ведет[156]. Видишь, что грешник недостоин жить, и благость Божия есть, что всякий грешник еще не погиб. Аще же жития недостоин, но смерти повинен всяк грешник, то достоин ли, чтобы на него сияло солнце, луна и звезды? достоин ли, чтобы питался и прочими благими[157] Божиими утешался? Воистину недостоин. Но благость Божия и недостойного удостоевает: солнце Свое сияет на злыя и благия, и дождит на праведныя и на неправедныя[158]. От сего учись познавать, что никтоже благ, токмо един Бог[159]. Кто бо от человек[160] так добр, кроток и долготерпелив есть, который тако врагам своим благодетельствует? Скоро человеческая кротость пременяется. Сего, так благого, кроткого, долготерпеливого и человеколюбивого Бога оскорбляет человек, когда согрешает и нарушает Его святый закон. Видишь, что хотя бы муки вечныя и вечного живота не было, то нам должно скорбеть, тужить, негодовать, гневаться на себя, плакать и рыдать, когда Бога нашего, толь благого и человеколюбивого нашего Отца, грехами нашими прогневляем. Бог бо Сам в Себе любви и высочайшего почитания достоин. Ежели доброго человека, от которого и благодеяния не видим, любим и почитаем за то едино, что добр, и крайне бережемся оскорбить его, кольми паче Бога, Который наш есть Создатель, Промыслитель, Хранитель, Питатель, Защитник, Помощник и, да вкратце скажу, высочайший Благодетель и человеколюбивый Отец, любить и почитать, сколько можем в немощной плоти, должны и крайне берещися[161] Его оскорбить, яко единого Благого. Поверь, возлюбленне, что лучше человек изберет умереть, нежели Бога грехом оскорбить, когда войдет в правильное о Боге рассуждение, Которого благость столь велика, сколь велик Сам Он, и столько Его благодеяний, нам показанных, сколько тварей созданных и сколько дел Его преславных, нас ради сотворенных от Него[162], и сколько дней, часов и минут от рождения нашего прошло. Ибо без Него и благих Его и минуты жить не можем. В Нем бо живем, и движемся и есмы[163]. Видишь, что грешник недостоин жити, а что живет, то благости Божией приписать должно, которая его на покаяние ведет [164]. Аще жити недостоин, кольми паче благодеяний Божиих недостоин. Большия бо благости дело есть – не токмо жити грешнику дать, но и благими его, недостойного живота, снабдевать. Как – рассуждай от следующего примера. Аще бы царь врагу своему не токмо живот даровал, но и благодеяниями своими его награждал, – не всяк ли бы удивился такому делу? Воистину вси бы тому удивлялися. Тако Бог творит, Который не токмо не казнит смертию беззаконников, достойных смерти, но и благая Своя[165] им подаст, ожидая их обращения и покаяния, как выше сказано. Отсюду познаем, коль благ Бог наш есть, Которого благости и человеколюбию себя и тебя поручаю.

Спасайся.

Письмо пятнадцатое

Истинно спасаются только кающиеся, а не кающиеся – погибают

Понеже печаль, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает[166], по апостольскому учению, то в сей нужно нам всегда поучаться и иметь ее, да принесем Господу нашему жертву живу – дух сокрушен. Того ради и я еще о том же пишу, да вкоренится она в сердцах наших, – что наипаче от рассуждения Божиих свойств почерпаю и тебе сообщаю.