Письма

А сие: по подобию, если не признавать, по мнению иных, выражением, означающим то же, что и по образу, подобно сказанному: аз уснух и спах (Пс.3:6), и: блажен разумеваяй на нища и убога (40:1), то должно быть истолковано так: Бог вручил человеку право обладания, чтобы доказывал он свою добродетель и сохранял подобие. Принял ты честь, сказано ему, докажи же свою добродетель, чтобы одно приписано было созданию, а другое — произволению созданного. А, может быть, дает сие разуметь и следующее. Вначале сказано: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт.1:6), а в последствии говорится: и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (27) без прибавления: по подобию. Сказано же так или потому, что, как заметил я, выражение сие значит то же самое, или потому, что добродетель зависит от произволения. И сказанное будет иметь такой смысл: сотворим человека по образу Нашему, чтобы он по произволению приобрел и сие: по подобию. Потому до создания было сказано то и другое, а по создании — одно из двух.

Так Единородный Бог, придя на землю, говорит: «будьте подобны Отцу вашему Небесному» (Мф.5:48); так одно — по образу — сохраняется по созданию, а другое — по подобию — по произволению. Иные скажут: если человек получил право обладания всем, что есть на земле, то почему же он боится зверей? Тогда, отложив в сторону то оправдание (будет ли оно истинно или нет), которое представляли иные, указывая, что в Божественных книгах не было упомянуто о праве обладания зверями, но в последствии приложено сие кем–то, представлю оправдание прямым путем. Вначале, когда сиял в человеке образ, все ему было подвластно, почему и зверям он нарек имена. Но когда человек преслушал заповедь, по всей справедливости умалено его право обладания; и хотя не лишен человек всего права, чтобы милость не оказалась совершенно охладевшею, однако же ограничен в нем. Ибо справедливость требовала побежденного не увенчивать, но уцеломудрить страхом пред зверьми. А что сие истинно, явствует из следующего: когда Ной обновил в себе образ тем, что возлюбил правду, все звери пришли к нему, признавая первоначальное свое рабство и как бы укоряя человека, согрешившего вначале и утратившего часть своего права на обладание. Да и Даниила почтили львы, и трех отроков уважил огонь, и Павлу не сделала никакого вреда ехидна. Посему, так как они возобновили прародительское право обладания; то явствует из сего, что и прародитель принял оное вполне, утратил же отчасти. Вот наш ответ. Если же кто может сказать что–либо лучшее, то пусть скажет, и мы послушаем его.

186. Павлу.

Всякое искусство упражнением в оном усиливается и развивается, а от праздности гибнет. Особенно же дар слова: если за ним ухаживать и орошать его, делается наиболее сильным, а если не прилагать о нем попечения, легко проходит и улетает. Но к чему говорю это, вероятно, не не знаешь и ты, по всей справедливости обязанный и божественную мудрость, и делание добродетели приумножать и расширять новыми приращениями.

187. Зосиме.

О тебе, который и по возрасту действительно престарел, и по рукоположению называешься пресвитером, говорят, что нравами юнеешь и затмеваешь собою всякого молодого человека, делая то, что и словом стыжусь я выразить, и что ты, не знаю почему, не стыдишься делать. Посему, если люди говорят о тебе правду, то, хотя на старости, покажи в себе перемену к лучшему, чтобы и они прекратили свои насмешки и подали знак к отступлению.

188. Монаху Стратигию.

Чрезвычайно обрадовался я сам, узнав о твоем преуспеянии в добродетели, и друзьям доставил удовольствие, сообщив эту превожделенную и самую желанную для них весть. Посему, если угодно тебе, чтобы торжествовали мы дольше (потому что добрая о тебе молва — приятный для нас праздник), то не переставай уготовлять себе восходящую до небес славу, приобретая то, что соделает тебя и пред Богом благоискусным, и у людей славным.

189. Епископу Ермогену.

Вводящие в правило и то, что вовсе не правило, и потому подвергающие испытанию человека, который в праве сам давать другим правила, кажется мне, не имеют правого суждения о делах. Поскольку добровольною болезнью расстроили они в душе силу, то ошибаются уже и в суждении о делах. Человеку правдивому, мужественному и страшному для согрешающих приписывают они кичливость и надмение, а поэтому всем любителям добродетели ухищряются преграждать к ней путь. Они осмеливаются добродетель именовать пороком. Посему, пусть таковые укоряют и льва за все то, что в нем есть грозного и царственного и что не походит на обезьянство, и пусть хвалят смешных лицедеев за то, что они возбуждают неуместный смех.

190. Пресвитеру Марону.