Письма 1886-1917

Вечером ходил по парку. Зашел смотреть, как дети бегают на гигантских шагах. Вот один, маленький клоп, занес ногу в петлю, а другой, большой верзила, в это время толкнул его. Вижу, клоп висит на веревке и летит прямо головой о столб. Я подбежал, повел рыдающего ребенка к ручью и долго смачивал ему голову, доказывая верзиле, как он глупо поступил. Словом, провел вечер с пользой, ухаживая за раненым и способствуя просвещению на Дальнем Востоке. Расскажи это Кирюльке и Игоречку — это поучительно. Хотел ехать в Кисловодск, но устал, возясь с квартирами; поеду завтра утром, чтобы достать твою телеграмму. Мой адрес пока: Ессентуки, гостиница Вигбалова. Ну, прощай, уже 8 1/2 час., пора спать.

Обнимаю тебя, детишек. Не хандри и — как наберешься сил — поезжай в Крым.

Знай, что как здесь ни скверно, а все лучше, чем в Виши.

P. S. Скучаю по Кирюльке и Игоречку. Как его ножка, которую он ушиб в день моего отъезда?

Все жалуются на здешнюю почту, говорят, она неаккуратна…

86. Из письма к М. П. Лилиной

10 июля 1900

Кисловодск

… Итак, я в Кисловодске.

Первый, кого я встретил, — это доктор Богданов. Он предлагает мне передать свою комнату в лучшем доме Ессентуков (кажется, дом Войновой). Сегодня будет осмотр помещения. Затем пошли встречи москвичей: Лоло и Редер (рецензенты), певец Власов и за ним все местные актеры. По второму слову начались приставания, что и когда я буду играть. Здесь оказался режиссером Ивановский, мой ярый последователь в провинции ¹. Этот здорово пристал играть «Гувернера» или «Дядю Ваню» в его бенефис. Чуть не заплакал, когда я наотрез отказался, и тут же заявил Форкатти ², что не будет делать своего бенефиса. Потом стал просить, чтобы я провел одну репетицию.

Не волнуйся, все приставания я отпарировал, даже и самого Форкатти, который необычайно любезен — прислал мне почетный билет и пр.

Дальнейшие встречи: бывшая Сорокоумовская, Качалов и Левестам ³ (которые только что поженились).

Тут существует обычай: летучая почта. Сидишь в ресторане, подходит мальчик, передает тебе письмо. Я получил такое письмо от компании москвичей, которые приветствуют меня и благодарят за московские наслаждения в нашем театре.

Проходит некоторое время, встречаю Александра Акимовича Шенберга. Садимся с ним пить чай; подходит компания, какой-то господин мне кланяется. Решительно не знаю, кто… Вижу, эта компания и особенно две дамы усиленно смотрят на меня… Что-то знакомое лицо у одной. Кто это? Начинаю догадываться… но боюсь поклониться. Подходит к ней какой-то незнакомый господин, называя эту даму Соней. Александр Акимович тоже всматривается и разделяет мою догадку. Это она… бывшая балерина императорского театра и моя пассия ⁴. Наши глаза встретились. Я в недоумении, что мне делать — подходить или нет; ведь она может мне и не поклониться. Все-таки подхожу — поклонилась, знакомый голос и улыбка. Мы обменялись общими приветствиями, и я ушел. Мне как-то не хотелось говорить с ней банальностей.

Детишкам буду писать отдельно, а пока наговори им много хорошего от меня…

87. Из письма к М. П. Лилиной

12 июля 1900

Ессентуки

…Вчера не писал, было много всякого глупого дела: всякие исследования, анализы, потом был у Зернова… Искал, квартиру и наконец нанял бывшую комнату доктора Богданова в доме Войновой, завтракал у Зернова и долго просидел там за разговором, ухаживал за его belle soeur (M. A. Богушевской, женой профессора), среднего интереса. Брал ванну, пил кумыс и вечером поехал в Кисловодск. Там актеры, обычный разговор; мельком видел свою бывшую пассию, обменялись только поклонами. Да, забыл рассказать, что третьего дня вечером приехала труппа Форкатти в Ессентуки. Спектакля я не смотрел, конечно, но после спектакля пил с артистами чай. Актеры малоинтересные. Вот и все, что было в нашей однообразной жизни.

Продолжаю письмо вечером. Теперь жизнь вошла в колею, и каждый час приносит свои маленькие лечебные заботы. Начал долбить «Штокмана». С завтрашнего дня засяду и за планировку ¹ (часа два в день, больше и времени нет — вот чем хороши курорты). Сейчас прошла сильнейшая гроза и ливень, после нескольких томительных жарких дней она очень освежила воздух. Начинаю томиться без всяких известий от вас. Кроме одной телеграммы, я не имею ничего, ни одного письма! Ну, прощай, целую детишек, ничего о них не знаю и скучаю. Не боитесь ли вы жуликов?…

88. С. В. Флерову

12 июля 1900

12 июля 1900

Ессентуки

Глубокоуважаемый Сергей Васильевич!