Писькохудожник

Доппи въелся взглядом в его морщины и трещины рта. Он явно скучал, но из вежливости не задавал лишних вопросов. Доппи протянул художнику пакет Пискарёвского 2,5%. Затем достал пакет и для себя. Они одновременно открыли пакеты молока и отпили с таким наслаждением, будто хлебали холодное пиво в жару.

– В этом же дворе живёт девушка, с которой я в первый раз… Ну, ты понял. Лет десять с ней не виделись, – Доппи махнул пакетом молока куда-то на окна. У художника округлились глаза.

– Десять лет назад первый раз? Тебе ж без трёх лет сорокет!

Доппи не ответил.

– Почему?, – спросил художник.

– Отец. Ей тогда сессию нужно было сдавать. Ну и он сказал, что если я ещё раз появлюсь под окнами – пристрелит. До сих пор вижу её лицо во всех рыжих девушках. Думал, может если стану начальником, хоть позвоню ей.

– Ты сказал, рыжих?, – усмехнулся художник.

– Рыжих, – кивнул Доппи, – А что?

– Не надо начальником. Ты это… Цветы ей принеси.

– Цветы?

– Я когда-то тоже много работал и чего-то ждал. Просто принеси ей цветы.

Художник разглядывал свой балкон. На балконе маячили две фигуры – мужская и женская. Доппи тоже взглянул туда. Покачал головой.

– Может, тебе еды с собой дать?, – сменил Доппи тему, – У тебя деньги есть?

– Да я в ресторанах каждый день ем, – поклацал художник челюстью, как скелет.

– На, возьми. Я специально тебе принес, – Доппи протянул художнику шаверму.

– Спасибо, друг, – спустя время ответил художник с набитым ртом.

– Ты счастлив?

– Я не знаю, с чем сравнивать.

Допив молоко, Доппи встал, кивнул и ушёл.

– Не забудь про цветы, – вдогонку крикнул художник. Доппи помахал ему рукой и бесследно исчез. К художнику подбежал пёс.

– Ну что, пойдём. Будет трудная ночь, – потрепал художник пса по голове, затем отдал ему половину шавермы. И скрылся в ночи.

Спустя несколько часов он устало плюхнулся на матрас. Прямо под писькой. Щеку перекрывала полоса краски графитно-чёрного цвета #1C1C1C. Он потёр предплечье. Холодно. Надо постараться заснуть. Художник накрылся пальто. Выпустил пар изо рта и закрыл глаза. Поёрзал немного. Замер. Его лицо мерцало синим светом в заброшенном доме без огней. Иней сковал бороду. Подбежал пёс. Пёс заскулил, лёг рядом с художником, поддел холодную человеческую руку носом и уткнулся человеку в грудь. Тьма.. Тишина.. Покой.. Пустота……………

ДЗЫНЬ! Звонок в дверь. Заспанное лицо жены высунулось из двери, и её тут же ослепили вспышки фотоаппарата. С ручки двери стекали капли краски. По дешевому кожзаму текли неоновые струи. За ночь графитно-чёрный превратился в цвет гусеницы #B2EC5D. Она вышла из-за двери в домашних тапках, неловко запахнув халат и уже не обращая внимания на папарацци. На двери был нарисован огромный разноцветный член.

БОМ! В пустующем ранее зале столпилась толпа, заворожённо разглядывающая стену с часами. Даже охранник замер в священном трепете. Но его рация шуршала без остановки – нужно ответить.

– Да, доложил, – заорал охранник в рацию, – А что я сделать должен, по твоему?!

Сквозь толпу протискивался начальник. На свободном клочке земли, где он смог хотя бы дышать, начальник остановился и поднял глаза на часы.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт!Чёрт! Чёрт!, – закричал он, а лицо его вмиг налилось кровью. На часах был нарисован огромный член цвета звёзды в шоке #FF47CA. Поверх члена надпись – «Это моя писька». Начальник раздулся, как громадная сытая самка клеща, что вот-вот лопнет. Толпа аплодировала письке. Он закричал «Прекратите», но его никто не слушал.

Горы слепили белым цветом. Такого чистого белого цвета в реальной жизни художник не видел. Он вдохнул воздух полной грудью. Да. ДА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! Он не зря мечтал о горах. В свежей походной одежде, побритый, подтянутый, без синяков под глазами и со спокойным, уверенным взглядом он поднимался по горной тропе. Рядом пёс исследовал местность. Пёс копался в корнях, виляя хвостом.

– Алимпий!, – раздался голос Доппи. Художник обернулся.

– У тебя самое дурацкое имя на свете!

Художник зашелся в счастливом смехе. Он достал из кармана белый мелок и нарисовал на ближайшем камне письку.

– Если я не вернусь, найдешь меня по наскальной живописи.

– Хорошая получится история, – хохотнул Доппи в ответ, – Эдакого рыцаря писек, уставшего от лжи и офисной мясорубки. Точно не хочешь остаться в городе? Ты бы мог продавать картины… Да и как ты без молока?

– Не хочу. Я всю жизнь мечтал побывать в горах.

– Ну ладно. Тогда… До встречи?, – с надеждой спросил друг.

– Прощай, – улыбнулся художник. Он обернулся и стал подниматься в гору. За ним семенил пёс.

Через месяц в одну обычную с виду, ничем не примечательную, но давно знакомую и важную дверь раздался стук. Дверь открылась. На лестничной площадке стоял Доппи в двубортном костюме с цветами. Ряженый-суженый.

– Вам кого?, – недовольно спросил Рыжий. Мало ли какие мужики ходят с цветами в такое время суток.

– Я к Ольге. А ты кто?

Рыжий гордо выпятил грудь. На нём красовалась белая футболка с писькой.

– Я здесь начальник!

Доппи расплылся в улыбке.

– Тогда веди, начальник. Где твоя мама?