Писать поперек

Социальный идеал его – в  прошлом, а  не в  будущем; отношение к  другим (людям, народам) – страх и  подозрение, тут царствуют национализм и  ксенофобия. Перед нами – чистой воды мировоззренческий традиционализм, являющийся реакцией на быстрые социальные и  культурные перемены.

Но Петухов соединяет консервативное традиционалистское мировоззрение и  явно модернизационный жанр научной фантастики. При этом, хотя у  Петухова сверхактивный и  уверенный в  себе герой, его книги демонстрируют больное сознание нашего современника, испытывающего шок после краха советской империи, всего боящегося и  пытающегося преодолеть свою фрустрацию – в  мечтах и  фантазиях.

К концу 1990-х амбиции Ю. Петухова и  его единомышленников выросли, а  научные и  культурные стандарты и  нормы стали слабее. В  результате стало возможным без проблем выражать свои взгляды напрямую, без прикрывающей литературной (фантастической) оболочки.

В конце 1990-х гг. была выпущена серия книг, излагающих «фундаментальное открытие в  антропо– и  этногенезе человечества, сделанное известным историком и  этнологом Ю.Д. Петуховым»60, суть которого заключается в  том, что «мы, русы, принадлежим к  наидревнейшему этносу Земли – к  пранароду праотцов, мы породили большую часть народов планеты, наш древнейший язык стал основой всех индоевропейских и  части семитских языков»61.

Ю. Петухов далеко не одинок. Схожих взглядов о  древности и  могуществе славян придерживаются П.В. Тулаев (Венеты: предки славян. М., 2000), Ю.А. Шилов (Прародина Ариев. Киев, 1995; Пути Ариев. Киев, 1996; Прародина Руси. М., 1999), В.М. Демин (От Ариев к  русичам. М., 2001), В.Н. Демин (Гиперборея: Исторические корни русского народа. М., 2000), А. Абрашкин (Древние росы: Пути миграции // Гибель России. М., 1999. С. 86—120), С.Г. Антоненко (Русь Арийская: Непривычная правда. М., 1994), А.И. Журавлев (Кто мы, русские, и  когда возникли? (К истории отечества). М., 1997) и  многие другие. Например, А.В. Трехлебов утверждает, что «целая плеяда историков России, о  которых ее недруги всячески стараются умалчивать, как то: М.В. Ломоносов, А.Д. Чертков, Е.И. Классен, Ф. Воланский, А. Вельтман, М.А. Максимович, Ю.И. Венелин, Ю.П. Миролюбов, Ф.Л. Морошкин, С.П. Микуцкий, О. Бодянский, В. Малышев, В. Старостин, В. Вилинбахов, А.П. Жуковская, Катанчич, Шаффарик, Савельев, Надеждин, Святной, Боричевский, Александров, Лукашевич и  многие другие, опираясь на письменные свидетельства и  данные археологических исследований, провели серьезный анализ славянского этногенеза и  доказали, что племена, которых греческие, римские и  западные историки окрестили скифами, сарматами, венетами, этрусками, пеласгами, лелегами, антами, гетами, вендами, ругами, рутенами, русинами, склавинами, ставанами, роксоланами и  многими иными прозвищами – все без исключения были славянами», «Античная Эллада была, мягко говоря, интеллектуальным нахлебником славян, но, называя их скифами и  варварами, тщательно это скрывала», «славяне были образованнее и  скандинавских народов»62. Точно так же и  Л. Рыжков утверждает, что «славянская культура положила фундамент всей европейской цивилизации»63.

Итак, мы проследили судьбу одной мифологемы, возникшей в  1820—1860-х гг. и  распространявшейся тогда в  околонаучной исторической литературе, во второй половине XX в. бытовавшей в  научной фантастике, а  сейчас вновь попавшей в  околонаучную историческую литературу.

Уже отмечалось, что «русский миф» призван «служить механизмом психологической защиты и  компенсации»64, поскольку позволяет преодолеть в  воображении экономическое и  интеллектуальное отставание от западных стран, обозначить «преимущества» русского образа жизни.

Для большинства населения сейчас более приемлемым является вариант «русского мифа», опирающийся на концепты «русской идеи», «соборности», «особого пути» России, определяемого спецификой православия, и  т.п. Но существуют в  обществе и  более радикально настроенные группы, прежде всего в  молодежной среде, склонные к  предельному упрощению сложных социальных проблем, однозначным решениям, плохо знающие историю. Это радикальное меньшинство считает и  православие чуждым России, занесенным из-за рубежа и  разлагающим исконно русские ценности. В  этой среде распространены различные неоязыческие движения65, и  именно их сторонники придерживаются рассмотренного варианта «русского мифа». Для них характерен тоталитаристский утопизм, представление, что можно силой заставить всех жить одинаково, причем группа людей (или даже один человек) может определять это за других. Представители подобного мировоззрения – люди с  достаточно высоким образовательным цензом (средняя школа, техникум, нередко технический вуз), у  которых старые советские взгляды сменила национальная идея в  ее радикально-патриотическом изводе, – полагают, что все социальные и  политические проблемы можно решить насилием. Они не против капитализма, но за «национальный» и  «социальный» его характер.