Писарь Первой конной

Во время вечерних посиделок, мне не наливают. «Дядя» только раз предложил полкружки самогона, когда мы помянули убиенную злодеями сестру Наталью. Кто-то из казаков однажды за столом попытался подвинуть в мою сторону полную кружку самогона, но «дядя» это пресек раз и навсегда. «Ему не наливать!» В общем-то правильно делает, нечего спаивать пацана. Поэтому я пошел с казаками на рынок просто от нечего делать. Казаки сразу завернули в сторону рядов с бутылями самогона, а я, ради интереса, прошелся по рынку, посмотрел, где и что продают. Рынок, кстати был не очень богатый: дары сада и огорода, махорка, какие-то тряпки с чужого плеча, молоко, сметана, творог, мед. Все товары от местных производителей из ближайших деревень.

Я засмотрелся на живописных рыночных торговок в цветастых платках, громко зазывающих к своему товару покупателей и случайно толкнул девушку с большой корзиной в руке. Девушка охнула, выронила корзину, яблоки вылетели из корзины и покатились под ноги покупателей.

— Извините! — сказал я и бросился ей помогать собирать яблоки. Мы пару раз даже столкнулись лбами. Девушка при этом не злилась, а мило улыбалась в ответ. Яблоки были крупные и мы быстро собрали их в корзину. Я попытался поднять корзину и сразу почувствовал, какая она тяжелая.

Среди рыночных торговок есть не только дородные тетки, но и молодые девушки. Все они по-крестьянски крепко сбитые, с молочно-белой кожей и румяными щечками. Про таких здесь говорят «кровь с молоком». Крестьянские девушки перед любой тяжестью не спасуют. Даже слышал историю, что перед свадьбой, сваты проверяют, сможет ли невеста поднять пятидесятикилограммовый мешок с мукой и пронести его на спине несколько метров. Глядя на молодых рыночных торговок в это начинаешь верить.

Девушка, с которой я невольно столкнулся, была небольшого роста, с тонкой талией и фигурой близкой к стандартам моделей XXI века. Корзина с яблоками, весом около двадцати килограммов, явно была не для нее. «Куда смотрят ее родители!» — в душе возмущался я. Мы стояли друг против друга. Девушка улыбалась. Лицо у нее симпатичное, волосы темные, глаза карие, большие пушистые ресницы, ярко-розовые щечки.

— Давайте я вам помогу корзину донести, — предложил я, — куда вам надо?

— Ой, а вы сможете? — обрадовалась девушка. — Здесь недалеко. Мама отправила меня на рынок яблок купить, а они тяжелые. Меня Ира зовут, а вас?

— Дмитрий, — ответил я, перехватывая корзину поудобнее. Мы вышли с рынка и пошли по улице.

— Как хорошо, что я вас встретила, — тараторила Ира, периодически бросая на меня многообещающие взгляды, — а то не знаю, как бы я одна такую тяжелую корзину донесла.

— А что у вас мужчин в доме нет?

— Знаете, война же. Отец на фронте погиб. Братьев у меня нет. Мы одни с мамой живем. Кроме меня некому.

Она начала рассказывать про себя, про отца, который до войны был рабочим одной из частных мастерских Царицына, про маму.

— Это мой дом, — сказала Ира, останавливаясь у калитки частного дома.

— А вы молоко любите? — вдруг спросила она.

— Молоко? — удивился я вопросу. — Молоко люблю.

— Вы заходите во двор, поставьте корзину на крыльцо, а я сейчас сбегаю к соседке, принесу крынку молока. Мне же надо вас как-то отблагодарить?

Она опять многообещающе стрельнула глазками.

— Хорошо, — сказал я и вошел в калитку. Ира сразу убежала, а пошел по узкой тропке к крыльцу дома. Двор был узкий и длинный. По бокам тропинки с обеих сторон теснились какие-то кривобокие сараюшки. Я почти дошел до крыльца, как почувствовал движение сзади и резко обернулся. С двух сторон от сараев ко мне подходили два крепких мужика. Третий вышел из-за угла дома с револьвером в руке. В нем я узнал особиста Федю.

Это называется попил молока с девушкой! Что со мной такое творится? Мимо женской юбки спокойно пройти не могу. Не зря мама говорила мне, Дима, девушки добра тебя не доведут!

— Здорово, писарь! — сказал Федя, широко улыбаясь. — Давно не виделись!

— Здорово! — ответил я.

Было похоже, что сразу меня убивать не собираются. Один из мужиков охлопал мне бока, проверяя на наличие оружия, которого у меня не было, другой забрал корзину с яблоками.

— Давай в дом, — показал Федя стволом револьвера на дверь.

Я молча пошел вперед, он сзади. Мужики остались на улице.

Зашли в комнату. В красном углу стоял стол, на нем три глиняные кружки, нарезанная ломтями краюха хлеба, сало, неподалеку на плите закопченный чайник. Понятно, чай собирались пить, но увидели, что Ира ведет меня и приготовились к захвату.

— Значит продался? — спросил Федя, не опуская оружия.

— Ничего не продался, — ответил я немного возмущенно. — Родственник меня узнал среди красноармейцев и забрал с собой. Оружия, как ты знаешь, в госпитале у меня не было.

— А чего же потом не ушел?

— Как уйду, я же все время под наблюдением. Если бы сейчас казаки не пошли самогон покупать, вы бы меня не подловили.

— Мне приказано тебя убить! — сказал Федя хмуро.

Вот чудак человек, приказали убить, так и убил бы, а он разговоры разговаривает.

— Можно тогда перед смертью чаю попить? — спросил я нагло.