Пираты - призраки

Как я уже сказал, среди матросов только и разговоров было, что о странном случае с Томми. Никто из парней не знал, что Вильямс и я видели, как все это произошло. Каждый из них высказывал свои предположения. Стаббикс, например, считал, что Том поскользнулся спросонья и потерял опору под ногами. Том, естественно, пылко опровергал его. Однако ему было некого призвать в свидетели, поскольку в то время он еще не знал, что мы с Вильямсом видели удар паруса по рею.

Стаббинс настаивал на том, что ссылки на ветер не выдерживают никакой критики. Ветра не было совсем, говорил он, и остальные матросы поддакивали ему.

– Послушай, – сказал я Стаббинсу, – я не во всем разобрался, но все же считаю, что рассказ Тома – это правда.

– О чем ты говоришь? – спросил Стаббинс недоверчиво. – Ветра-то совсем не было!

– А как насчет шишки у него на лбу? – спросил я в свою очередь. – Как ты объясняешь ее появление?

– Наверное, он ударился головой, когда поскользнулся, – ответил он.

– Похоже на правду, – согласился с ним старый Джаскетт, который сидел, покуривая на морском сундучке, неподалеку.

– Чушь. Все было совсем не так! – зло огрызнулся Том. – Я не спал, и этот чертов парус на самом деле стукнул меня.

– Только не надо грубить старшим, паренек! – предупредил его Джаскетт.

Я снова вступил в Спор.

– Обрати внимание еще на одну деталь, Стаббинс. Сезень, на котором повис Том был с кормовой стороны рея. Выглядит так, как будто парус перекинул его через рей. Если ветра хватило для сезня, мне кажется, его хватило бы и для паруса.

– Парус висел ниже рея или повис на нем? – спросил Стаббинс.

– Повис на рее, в том-то и дело. Более того, нижний край паруса перехлестнулся через рей на кормовую сторону.

Стаббинс явно удивился, услышав это, но прежде, чем он был готов выступить с новым возражением, слово взял Пламмер. Он спросил:

– А кто это видел?

Я ответил довольно резко:

– Я видел. И Вильямс. И еще, если уж на то пошло, второй помощник.

Пламмер молча закурил. Но Стаббинс завелся снова.

– Я считаю, что Том схватился за нижний край паруса и перетянул его через рей за собой, когда свалился.

– Нет! – оборвал его Том. – Сезень был под парусом, я даже не видел его. У меня не было времени схватиться за край, он быстро надулся и ударил меня в лицо.

– Тогда как же ты успел схватиться за сезень? – спросил Пламмер.

– Да не хватался он за него, – ответил я вместо Тома. – Сезень захлестнулся вокруг его запястья, и Том повис; в таком положении мы его и нашли.

– Ты хочешь сказать, что он не хватаются за сезень? – переспросил Квойн, попыхивая трубкой.

– Вот именно, – сказал я. – Если тебя сбило с ног и ты потерял сознание, как же ты схватишься за канат?

– Ты прав, – согласился со мной Джок. – Здесь ты совершенно прав, Джессоп.

– И все равно что-то здесь не так, – сказал Квойн.

Я продолжил, не обращая на него внимания:

– Во всяком случае, когда мы с Вильямсом нашли его. Том висел под реем, а сезень захлестнулся петлей в два кольца вокруг его запястья. Кроме этого, как я уже говорил, нижний край паруса перекинулся через рей в сторону кормы и под весом Тома удерживался в таком положении.

– Чертовщина какая-то, – сказал Стаббинс озадаченно. – Ничего не понятно.

Я взглянул на Вильямса, давая ему понять, что пришло время обо всем рассказать парням, но он покачал головой, и после секундного размышления я тоже пришел к выводу, что от этого, пожалуй, толку будет не много. У нас не было четкого объяснения тому, что произошло, и наши полуфакты-полудогадки лишь еще больше бы все запутали; единственно верным для нас в той ситуации было ждать и наблюдать. Если б у нас имелись хоть какие-то доказательства, тогда бы имело смысл рассказать все, что мы знаем, не рискуя сделать из себя всеобщее посмешище, а так... Я очнулся от своих мыслей.

Стаббинс все не унимался – теперь он обсуждал эту историю с одним из матросов. – Послушай, если нет ветра или почти нет, то такое невозможно; хотя черт его знает... Матрос сказал что-то в ответ, я не расслышал. Стаббинс продолжал:

– Я ни черта не понимаю. Голова идет кругом. Все очень похоже на сказку.

– Посмотри на его запястье! – сказал я.

Том вытянул правую руку, выставляя на всеобщее обозрение. Она заметно распухла в том месте, где ее перетянуло сезНем. – Вижу, – признал Стаббинс. – Что есть, то есть, только это ни о чем не говорит.

Я не ответил ему. Стаббинс был прав – это никому и ничего не говорило. И я больше не ввязывался в спор. А вам я рассказываю все это лишь для того, чтобы обрисовать, насколько живо было воспринято членами экипажа происшествие. Однако через какое-то время новые заботы отвлекли наше внимание; как я уже говорил, поцеловали иные события.