Пираты Малайзии

— Я маратх, — с гордостью сказал индиец.

— Да, — кивнул тот. — Это племя славится своей храбростью. Скажи, а не хотел бы ты стать одним из наших?

— Я — пиратом?

— А почему бы и нет, черт возьми! Ты оказался бы в хорошей компании.

— А если я откажусь?

— Тогда я не отвечаю за твою голову.

— Если речь идет о том, чтобы спасти шкуру, я сделаюсь пиратом. Может, это и к лучшему, кто знает.

— Браво, юноша. Эй, Котта, поищи-ка в каюте бутылку виски. Эти американцы никогда не плавают без него.

Рослый малаец с огромными руками спустился в каюту бедного Мак-Клинтона и через несколько минут вернулся с парой стаканов и запыленной бутылкой, у которой тут же отбили горлышко.

— Виски, — прочел белый человек этикетку. — Эти американцы в самом деле отличные ребята.

Он наполнил оба стакана и протянул один индийцу.

— Как тебя зовут?

— Каммамури.

— За твое здоровье, Каммамури.

— За ваше, господин…

— Янес, — подсказал ему португалец.

И они залпом опрокинули по стакану.

— А теперь, — сказал Янес, все еще в хорошем расположении духа, — пойдем-ка навестим капитана Сандокана.

— А кто этот господин Сандокан?

— Черт побери! Тигр Малайзии.

— Вы отведете меня к этому человеку? — испуганно сказал Каммамури.

— Конечно, мой дорогой, и он будет рад принять в наши ряды маратха.

Но индиец не двигался. Он стоял и бросал растерянные взгляды то на пиратов, то на корму корабля.

— Что с тобой? — спросил Янес.

— Сударь… — сказал маратх, поколебавшись.

— Говори.

— Вы не тронете ее?

— Кого?

— Со мной женщина.

— Женщина! Белая или индианка?

— Белая.

— И где она?

— Я спрятал ее в трюме.

— Приведи ее на палубу.

— Но вы не тронете ее?

— Даю слово.

— Спасибо, господин, — сказал маратх взволнованным голосом.

Он побежал на корму и исчез в люке. Через несколько мгновений он снова появился на палубе.

— Где эта женщина? — спросил Янес.

— Сейчас придет. Но еще одно слово, господин. Она безумная.

— Безумная? Кто?..

— Вот она!.. — воскликнул Каммамури.

Португалец обернулся к корме.

Молодая женщина чудесной красоты, завернутая в большое покрывало из белого шелка, медленно поднялась по трапу из трюма и остановилась рядом с мачтой.

Ей было лет семнадцать-восемнадцать, и нежная прелесть юности соединялась в ней с женственной грацией. Ее большие черные глаза были невидяще устремлены куда-то вдаль, а черные густые кудри падали на плечи в живописном беспорядке.

Ни страха, ни ужаса, ни даже простого любопытства не выразило ее нежное лицо при взгляде на эти трупы, на обломки, загромождавшие палубу — точно она их не видела. Не обратила она внимания и на Янеса, стоявшего перед ней.

— Кто эта женщина? — спросил он странным тоном, схватив руку Каммамури и сильно сжимая ее.

— Моя госпожа, — отвечал маратх. — Дева восточной пагоды.

Янес сделал несколько шагов к сумасшедшей, которая сохраняла неподвижность статуи, и пристально посмотрел на нее.

— Какое сходство!.. — воскликнул он, побледнев.

Затем быстро вернулся к Каммамури и снова схватил его за руку.

— Эта женщина — англичанка? — спросил он взволнованно.

— Она родилась в Индии, но родители ее англичане.

— Почему она сошла с ума?

— Это длинная история.

— Ты расскажешь ее Тигру Малайзии. Ну, садимся, маратх. А вы, ребята, очистите эту посудину, как следует, и сожгите ее. «Молодая Индия» больше не существует.

Каммамури подошел к сумасшедшей, осторожно взял ее за руку и перевел на праос португальца. Она не воспротивилась и не произнесла ни звука.

— Вперед! — сказал Янес, сам берясь за штурвал.

Море понемногу успокоилось. Только вокруг рифов оно пенилось и ревело, вздымая буруны.

Повинуясь ловким и бесстрашным морякам, пиратское судно проскочило скалы, подскакивая на валах, как резиновый мяч, и понеслось, оставив за собой белопенный след.

Через десять минут они достигли крайней оконечности острова, обогнули ее и, не замедляя скорости, вошли в широкую бухту со стоящими в ней на якоре несколькими парусниками. На берегу бухты располагался небольшой поселок, состоящий из двадцати или тридцати прочных хижин, защищенных тройной линией траншей с пушками и спингардами на батареях, с высокими палисадами и глубокими рвами на ключевых для обороны местах.

Сотня полуголых малайцев, вооруженных до зубов, выскочила из траншей и бросилась к берегу, издавая дикие вопли и безумно потрясая саблями, топорами, пиками, размахивая карабинами и пистолетами.

— Где мы? — с беспокойством спросил Каммамури.

— В нашей деревне, — отвечал португалец.

— И здесь живет Тигр Малайзии?

— Он живет вон там, где развевается флаг.

Маратх поднял голову к вершине отвесного мыса, круто обрывающегося в море, и увидел там большой дом, защищенный несколькими палисадами, на вершине которого гордо развевался ярко-красный флаг, украшенный головой тигра.

— Мы пойдем туда? — спросил он с невольным волнением.

— Да, мой друг, — ответил Янес.

— Как меня встретит этот человек?

— Как смельчака. А храбрых он любит.

— А Дева пагоды пойдет с нами?

— Пока нет.

— Почему?

— Потому что эта женщина похожа на…

Он замолчал. Легкое волнение внезапно исказило его черты, и что-то влажное блеснуло в глазах. Каммамури заметил это.