Пираты Малайзии

Оставшиеся в живых пираты расхватали сабли, топоры и устремились на палубу, заваленную телами убитых.

Вражеские корабли, ведя за собой несколько шлюпок, медленно приближались, чтобы взять «Гельголанд» на абордаж.

— Сандокан! — закричал Янес, видя, что друг его исчез. -Сандокан!

Ему ответили победные крики вражеских экипажей и карабины пиратов.

— Сандокан! — повторил он. — Сандокан!

— Вот я, дружище, — ответил голос.

Тигр Малайзии вновь появился на палубе с саблей в правой руке и зажженным факелом в левой. Следом за ним шли Самбильонг и Каммамури, неся Деву пагоды.

— Тигры Момпрачема! — загремел Сандокан. — Еще раз — огонь!

— Да здравствует Момпрачем! — завопили пираты, разряжая карабины в сторону вражеских кораблей.

«Гельголанд» качался, как пьяный, и уже готов был разломиться пополам под непрекращающимися вражескими залпами. Через его пробитые борта, шумя, врывалась в трюмы вода, быстро увлекая его на дно. На носу, на корме, из всех люков и пушечных портов валили густые клубы дыма.

Но голос Тигра Малайзии, гремевший, как труба, перекрывал грохот пушек.

— Спасайся, кто может!.. Самбильонг, прыгай в воду с Девой!

Самбильонг и Каммамури прыгнули в воду вместе с девушкой, потерявшей сознание еще в каюте. Следом за ними бросились все, покидая горящее и тонущее судно.

На палубе оставался только один человек. Это был Тигр Малайзии. В правой руке он все еще сжимал саблю, в левой — факел, освещавший пламенем его лицо. Страшная улыбка играла на его губах, молнии сверкали во взгляде.

— Да здравствует Момпрачем! — послышался его крик.

Громовое «ура!» раздалось в воздухе. Тридцать, сорок, сто человек с подошедших вражеских судов бросились с оружием в руках на палубу тонущего «Гельголанда».

Тигр Малайзии ждал их. Стоило лишь врагам показаться на палубе, как он с размаху швырнул горящий факел в пороховой погреб и в невероятном броске перелетел через фальшборт.

В тот же миг на тонущем судне раздался страшный взрыв. Гигантское пламя взметнулось к темному небу, осветив, словно вулкан в ночи, и реку, и вражеские корабли, и леса, и горы, расшвыривая во все стороны мириады горящих обломков.

Все было кончено с отважным «Гельголандом», который погиб, как герой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ РАДЖА САРАВАКА

Глава 1 КИТАЙСКАЯ ХАРЧЕВНЯ

— Эй! Красавец!

— Да, милорд.

— К дьяволу милорда.

— Сэр!..

— В преисподнюю сэра.

— Ваша светлость!..

— Чтоб тебя судорога схватила!

— Мсье!.. Сеньор!..

— Вот прицепился! Скажи лучше, что это за обед?

— Китайский, сеньор, китайский, как вся наша харчевня.

— И ты хочешь заставить меня есть по-китайски! Что это за твари, которые ползают по тарелке?

— Пьяные раки Саравака.

— Живые?

— Выловлены полчаса назад, милорд.

— И ты хочешь, чтобы я ел живых раков? Чума тебе в глотку!

— Китайская кухня, мсье.

— А это жаркое?

— Молодая собака, сеньор.

— Что-что?

— Молодая собака.

— Гром и молния! И ты хочешь, чтобы я ел собаку? А что это за мясо в подливке?

— Это кот, сеньор.

— Тысяча чертей! Кот?

— Королевское блюдо, сэр.

— А эта поджарка?

— Мыши, жаренные в масле.

— Отравитель! Ты хочешь, чтоб я сдох у тебя в харчевне?

— Китайская кухня, сеньор.

— Адская кухня, ты хочешь сказать. Разрази меня гром! Пьяные раки, поджарка из мышей, жареная собака и тушеный кот на обед! Если бы здесь был мой брат, он бы лопнул от смеха. Ну что ж, не нужно быть привередами. Если китайцы это едят, то проглотит и белый.

Молодец, который говорил все это, устроился поудобнее на бамбуковом стуле, достал из-за пояса блестящий крисс с золотой рукояткой, украшенной алмазами, и принялся разрезать на кусочки жареную собаку, которая издавала аппетитный аромат.

Глотая кусок за куском, он между тем принялся осматривать помещение, в котором сидел за столом.

Это была комната с низким потолком и стенами, расписанными драконами, какими-то странными цветами и животными, изрыгающими огонь.

Все вокруг было занято стульями и циновками, на которых храпели китайцы с желтыми лицами, накурившиеся опиума, и столами, за которыми сидели уродливые малайцы с оливковой кожей и черными зубами, а также полуголые даяки, с медными кольцами на руках и ногах, вооруженные парангами, ужасными ножами в полметра длиной, которыми, вероятно, отрезали немало голов в дремучих южных лесах. Одни из них жевали бетель, сплевывая на пол, другие опустошали огромные кувшины пальмового вина или рисовой водки, третьи курили длинные трубки с опиумом.

«Гм! — пробормотал наш знакомый, потроша кота. — Какие гнусные рожи! Не понимаю, как этот мошенник Джеймс Брук справляется с такими разбойниками. Он должно быть, сам отъявленный бандит, если… «

Короткий свист, раздавшийся снаружи, прервал его на полуслове.

— Ото!.. — воскликнул он. И, приложив два пальца к губам, ответил на этот свист.

— Сеньор! — выскочил трактирщик, жаривший только что убитую собаку.

— Чтоб твой Конфуций тебя повесил!

— Вы звали, мсье?

— Молчи. Жарь свою собаку и оставь меня в покое.