Пираты Каллисто

Но, несмотря на свой рост, проворство и быстроту, артроподы слабее людей. Это связано с природой их мускулатуры. В человеческом теле внутренний скелет создает опору, к которой прочно крепятся мышцы. Но у насекомоподобных существ внутреннего скелета нет, их тело держит внешняя роговая оболочка. Мышцы артроподов крепятся к внутренней поверхности этого внешнего скелета, а это не дает им той уравновешенности мышечной силы, которой обладают люди.

Не могу сказать, на самом ли деле они происходят от насекомых. Но если я правильно помню, земные насекомые не имеют легких. Их нижняя грудь содержит небольшие отверстия, через которые усваивается кислород. У артроподов Танатора есть настоящие легкие, потому что сегментированные пластины на их груди ритмично расширяются и сжимаются, удерживаемые вместе упругим гибким веществом, похожим на хрящ, и вся грудь вздымается и опускается в такт работе легких. Может, они вообще не насекомые и их предком была какая-то разновидность ракообразных. Я могу только сообщить свои наблюдения, у меня не хватает данных, чтобы их интерпретировать с научной точки зрения.[3]

Во все время плена я оставался в распоряжении захватившего меня воина — того самого самца, который вел охотничий отряд и чей выстрел покончил с ятрибом на склоне холма. Я скоро понял, что эти насекомоподобные существа обладают речью и что мой владелец известен среди них как Коджа.

Трудно объяснить мое положение среди воинов племени ятунов (как они называют себя). Я был пленником, но, строго говоря, не рабом; мне было дозволено передвигаться в пределах лагеря, но не разрешалось покидать его границ, которые тщательно охранялись.

Коджа был комором, или вождем, племени. Это звание он заслужил военной доблестью, а не происхождением. Тем не менее его положение в иерархии клана было очень высоким, и свита у него была королевской.

Эта свита, или домочадцы, к которой теперь принадлежал и я, состояла из десятка учеников-воинов и двух десятков слуг. Ученики не его потомки, а молодые воины клана, которые у него на службе должны были овладевать искусством схваток и охоты. Очень похоже на систему, которой пользовались на Земле в средние века, когда младшие сыновья благородных семейств поступали на службу к другому лорду, получали таким образом рыцарскую подготовку, овладевали искусством вежливости, рыцарства и чести. Ученики жили с Коджей, прислуживали ему, помогали на охоте и носили его знаки.

Участок лагеря, отведенный для свиты Коджи, занимали двадцать палаток из черного войлока, расположенные двойным кольцом вокруг центральной палатки большего размера. Коджа жил в этой центральной палатке, где размещались и его сокровища. Что касается моего положения в свите Коджи, то, мне кажется, я был скорее имуществом, чем пленником, и в связи с этим я должен объяснить, что положение в племени ятунов достигалось не только воинской доблестью, но и богатством. У артроподов нет универсального обменного эквивалента типа денег, но каждый воин свиты защищает сокровища своего хозяина. Строго говоря, мы не назвали бы это сокровищами — драгоценные камни и металлы и даже предметы искусства оставляют артроподов равнодушными, — а скорее коллекцией диковинок. Редкие раковины, странно изогнутые или расцвеченные камни, необычно изогнутые куски дерева, яркие перья, черепа животных — вот что составляло сокровища, охраняемые вождем племени ятунов. Палатки его свиты напоминали галочье гнездо. И я с легкой усмешкой наконец понял свое истинное положение — я был ценным имуществом, или аматаром, Коджи.

Я был экзотической диковинкой!

Я к этому времени считал, что на Танаторе обитают только кочевые племена артроподов и я для них необычное зрелище. Только много времени спустя я обнаружил, что племя ятунов разделяет планету с тремя другими разумными расами, очень отличными от артроподов, и что именно цвет моих волос и глаз превратил меня в ценный предмет коллекции.

Первое впечатление от этих неуклюжих насекомоподобных существ — совершенно естественно, отвращение и ужас. Я никогда не боялся ползающих насекомых, но эти странные, тощие, безлицые артроподы настолько не похожи на все мне известное, что я вначале находил их отталкивающими и отвратительными.

Моя реакция в первые дни отчасти объясняется тем, что я опасался послужить главным блюдом на каком-нибудь каннибальском пиру или что меня подвергнут жестоким пыткам и ужасной смерти на алтаре неведомого божества. Но ничего подобного не происходило, и со временем я понял, что ни каннибализм, ни пытки мне не угрожают, что со стороны пленивших меня артроподов меня ждет вполне приличное обращение.