Пираты Черных гор

– Ну, – продолжил лакей, – он видит, что у его высочества кнут в руке...

– Я только что вернулся с верховой прогулки, – быстро сказал Орталис.

– В такой ужасный туман? – спросил Ланиус. Едва он произнес эти слова, как пожалел об этом. Разве непонятно, что Орталис на самом деле делал с этим кнутом? «С кем, и как ей это понравилось? » – подумал король, почувствовав внезапную тошноту.

– И вот Бубулкус спрашивает, – продолжал лакей, – этот ли кнут он использует, чтобы бить маленькую принцессу Капеллу. И тогда его высочество ударил его.

– Я... понимаю, – медленно произнес Ланиус.

На месте Орталиса он бы тоже ударил за такие слова. Использовать кнут для жаждущей этого женщины – одно дело. «Лимоза считает, что Орталис – замечательный», – напомнил себе Ланиус, судорожно вздохнув. Использовать тот же кнут для младенца – совершенно иное. Даже Орталис не стал бы этого делать – Ланиус искренне надеялся на это. Если бы сын Граса остановился на этом... Но Бубулкус отпустил еще одну шутку, и тогда...

– После этого, – сказал лакей, – его высочество заколол его.

Ударить оскорбившего слугу и убить его – совершенно разные вещи. Единственным утешением для Ланиуса было то, что Орталис, казалось, не сделал это с целью развлечься.

Слуга, который убил бы в приступе гнева, был бы казнен. Сын короля Граса не лишится головы за убийство Бубулкуса. Но Орталису не следовало оставаться безнаказанным. Как бы ни был Бубулкус виноват – что Ланиус понимал так же хорошо, как все, – он не заслужил смерти за одну или две грубые шутки.

– Послушай меня, Орталис, – сказал Ланиус; его слова, особенно тон голоса, скорее предназначались толпе шепчущихся слуг, чем шурину. – Убив Бубулкуса, ты вышел за рамки дозволенного.

– Он тоже, – прошептал принц, но не попытался отрицать, что он перешел границы дозволенного. Это улучшало ситуацию.

– Послушай меня, – повторил Ланиус – Так как ты вышел за рамки дозволенного, я приказываю тебе обеспечить вдову Бубулкуса достаточным количеством серебра, что позволит ей и ее детям жить не нуждаясь до конца их дней.

Он ждал результатов своего судейства. Шурин мог оказаться слишком самонадеянным и отвергнуть его предложение, или слуги могли решить, что этого было недостаточно.

Орталис фыркнул:

– Ну ладно. Дураку, однако, следовало бы знать, когда прикусить язык.

Самая подходящая эпитафия, какую Бубулкус мог получить.

Король посмотрел на слуг. Повисло напряженное молчание: люди оценивали и его решение, и слова принца. Наконец один из мужчин сказал:

– Я полагаю, большинство из нас хотели поддать Бубулкусу раз или другой.

Ланиус тихонько вздохнул. У него, кажется, получилось и с той, и с другой сторонами.

– Уберите тело и приведите все в порядок, – сказал он. – Дайте знать жене Бубулкуса – его вдове – о том, что случилось. И дайте ей знать, что принц Орталис оплатит также погребальный костер.

Шурин дернулся, но опять не выразил протеста. Большинство слуг разошлись. Несколько человек остались выполнить приказы Ланиуса. Один из них сказал:

– Вы хорошо позаботились обо всем, ваше величество.

Даже Орталис кивнул.

– Это правда. Если бы он помолчал...

Затем Ланиус осознал, что все это еще не закончилось. «Мне надо написать об этом Грасу, ничего не поделаешь. Лучше пусть он узнает обо всем от того, кто изложит историю честно».

Орталис поднял нож, которым он заколол Бубулкуса.

– Что ты будешь делать с этой вещью? – спросил Ланиус.

«Если он сейчас скажет, что оставит его на память, я изменю свое решение». Но Орталис ответил:

– Я собираюсь выбросить его. Он мне больше не нужен.

Он зашагал по коридору. Король проводил его взглядом.

Орталис все-таки не считал, что он сделал что-то... слишком неординарное. Ланиус снова вздохнул. Бубулкус, если бы его можно было спросить об этом, вряд ли согласился бы с принцем.

26

Когда Грас вдохнул, ему показалось, что он хлебнул из чана с холодным супом. Небо из черного уже превратилось в серое, но он все равно не мог увидеть вытянутую перед собой руку.

– Гирундо! – тихо позвал он. – Ты где?

– Здесь, ваше величество, – ответил генерал почти рядом с ним. – На наши молитвы ответили, не так ли?

– Пожалуй, даже слишком, –сказал Грас.

Гирундо снова засмеялся, хотя король совсем не был уверен, что сказал что-то смешное. Туман есть туман, но этот... настоящий сгущенный экстракт всех туманов, которые Грас когда-либо видел в жизни.

– Клянусь богами, нам повезет, если мы найдем стены Нишеватца, не говоря уж о том, чтобы штурмовать их.

– Может быть, мы повеселимся, пока их ищем, – проговорил Гирундо, хотя «веселье» было последним словом, которое Грас употребил бы сейчас. – Только подумай, как весело будет Василко и другим черногорцам, когда они попытаются не пускать нас, когда мы уже будем на стене. Мы закрепимся на занятых позициях раньше, чем они поймут, насколько мы близко.

– Да помогут нам боги, – сказал Грас. Аворнийская армия провела недели, переживая то, что сошло бы за сезон жары в стране черногорцев. Теперь вернулись обычные туманы, в полном смысле слова. Грас надеялся, что этот полный смысл не будет чрезмерным.