Пираты

По свидетельству самого Моргана, он оставил для охраны кораблей и лодок 200 человек под командованием капитана Роберта Деландера.

«На следующий день, это уже был третий по счету, ранним утром несколько пиратов вышли в сопровождении проводника, чтобы поглядеть, можно ли высадиться на берег, — продолжает свое повествование Эксквемелин. — Пираты, естественно, опасались, что враги могут устроить засаду: ведь леса на побережье были очень густые; кроме того, вокруг тянулись болота, и это еще больше осложняло все дело. Морган счел необходимым высадить часть отряда на каноэ в местечке Седро-Буэно; вечером каноэ вернулись и забрали еще одну партию. Пираты рвались в бой, чтобы раздобыть чего-либо съестного — уж больно они страдали от голода.

На четвертый день большинство пиратов уже шло по суше, их вел провожатый; часть отправилась на каноэ с другими проводниками. Они плыли на двух каноэ впереди флотилии на расстоянии примерно трех мушкетных выстрелов и должны были первыми обнаружить засады испанцев. Но у испанцев были лазутчики, которые обогнали пиратов и сообщили обо всем, что видели; они предупредили испанцев о приближении пиратов за полдня до того, как те появились. К обеду отряд добрался до селения Торна-Кабальос. Там их уже поджидали ушедшие вперед каноэ, которые обнаружили испанскую засаду. Пираты тотчас же приготовились к бою, да с таким воодушевлением и радостью, будто шли на свадьбу, надеясь разживиться пищей и питьем. Они теснили друг друга, каждый стремился вырваться вперед; однако, захватив укрепление [Барро-Колорадо], они убедились, что птицы покинули гнездо; нашли они здесь лишь полтораста кожаных мешков из-под хлеба и мяса, в них лишь несколько краюшек хлеба… Хижины, построенные испанцами, были снесены. Поскольку ничего больше не было, пираты съели кожаные мешки… Каждый готовил их по своему вкусу, некоторые даже дрались из-за них; те, кто успел захватить мешки, были рады, что им достался лакомый кусочек».

Куда же делись защитники Барро-Колорадо и их капитан Луис де Кастильо?

Когда Франсиско Гонсалес Саладо покинул это укрепление, охранять его осталось 216 человек, располагавших лишь 130 единицами огнестрельного оружия (30 ополченцев вскоре заболели малярией и не могли сражаться). Луис де Кастильо оказался нерешительным и безынициативным командиром. Несколько раз он посылал письма Гонсалесу, жалуясь на мятежные настроения своих подчиненных и спрашивая разрешения отступить вверх по реке. Гонсалес ответил, что он должен оставаться на своем посту. Тогда Кастильо выслал на разведку несколько каноэ. Вернувшись, разведчики донесли, что враг приближается, имея в своем распоряжении два фрегата, две речные барки и две ланчи с артиллерией, а также около 30 каноэ с большим количеством вооруженных людей. Нервы Кастильо не выдержали. В полночь, вопреки уставу, он созвал на военный совет своих офицеров, и те решили отступить, предварительно предав огню баррикаду, хижины и все припасы, которые невозможно было забрать с собой.

Тем временем флибустьеры, отдохнув в Барро-Колорадо, отправились дальше.

«К вечеру, — пишет Эксквемелин, — они достигли поста Торна-Муни [Торномаркос], где была устроена еще одна засада. Однако и ее испанцы покинули. Это открытие не вызвало у пиратов радости: я говорю радости, а не печали, потому, что, нарвись пираты на испанцев, они испытали бы истинное счастье, бой окрылял их надеждой на пищу и питье. Вторую засаду они захватили мгновенно и сразу принялись за поиски съестного, однако, увы, испанцы оставили очень мало пищи…»

Покинутой оказалась и третья баррикада — в Каньо-Кебрадо.

Гонсалес Саладо пришел к выводу, что находящиеся под их командованием ополченцы не в состоянии остановить продвижение врага по реке. Поэтому было решено оставить последнюю баррикаду, находившуюся в Барбакоас, и отойти в Вента-де-Крусес. Оправдывая свои действия, Гонсалес писал президенту Панамы, что его люди были «бесполезны, недовольны и напуганы». Сам он задержался в Барбакоас с тремя священниками и четырьмя товарищами еще на пару дней, после чего тоже отступил в Вента-де-Крусес.

«На следующий день, пятый по счету, с наступлением дня пираты двинулись дальше, — продолжает свой рассказ Эксквемелин. — К обеду добрались до местечка под названием Барбакоа [Барбакоас], где наткнулись на еще одну покинутую засаду. Вокруг было много возделанных полей, и пираты отправились обшаривать их в надежде хоть как-нибудь утолить страшный голод. Однако испанцы и здесь почти ничего не оставили. В конце концов, после долгих поисков, обнюхав и обшарив все углы, пираты заметили яму, которая, очевидно, была вырыта совсем недавно; в ней оказалось два мешка муки, две большие бутыли вина и бананы. Морган, зная, что от голода многие его люди размякли и ослабели, отдал приказ разделить найденные запасы между теми, кто в этом больше всего нуждался».

Оценивая действия своих подчиненных на перешейке, президент Панамы позже с горечью напишет: