Пиратский клад

И вдруг мы притихли и начали переглядываться. Нет, мне не показалось. Не я один, а все столпившиеся на палубе услышали крик!

Снова и снова с тоской и призывной мольбой звучал он над сумрачным морем. А потом вдруг там что-то вспыхнуло, запылало. Над скалами заметался тревожный огонек.

Кто-то размахивал факелом, подавая нам сигналы.

Это был, несомненно, зов о помощи!

Застопорили машину и зажгли прожекторы, пытаясь их лучами отогнать сгустившуюся тьму. В свете прожекторов все выглядело нереально: полосы тумана, тянущиеся над водой; оскаленные клыки скал; черная фигурка, приплясывающая на песке возле самой воды, исступленно размахивая руками, — а позади нее так же скачет и кривляется черная огромная тень.

— Кто это? — глуповато спросил я у Волошина.

Он пожал плечами:

— Не знаю. Какой-нибудь новый Робинзон. Или вы думаете, будто его я тоже выдумал?

Спустили шлюпку. Матросы, дружно налегая на весла, так и взлетавшие над водой, быстро погнали ее к берегу. А мы провожали их глазами.

Вот шлюпка развернулась… Осторожно, по всем правилам, подошли кормой к берегу.

Крепкие матросские руки подхватили бросившуюся навстречу через пенную полосу прибоя черную фигурку… И вот они уже плывут обратно!

Но тут прожектор погасили, чтобы не слепить рулевого на шлюпке, и она пропала в темноте, показавшейся еще более непроницаемой, чем прежде.

Наконец стал слышен мерный плеск весел. Он приближался. Шлюпка влетела в полосу света, струящуюся на воду с палубы и из иллюминаторов.

С трудом я протолкался поближе к борту и увидел в шлюпке среди матросов какого-то странного человека, все время встревоженно вертевшего всклокоченной головой. Исхудавшее лицо обросло неряшливой, клочковатой бородой, грязная куртка порвана, ноги босые.

Кто он? Потерпевший кораблекрушение? И как мы по счастливой случайности обнаружили его? Совсем как американские китобои, спасшие вороватого капитана Бутлера. Наверное, и тот бегал так же — босиком и в лохмотьях — по этому песчаному пляжу.

В такую странную ночь у скалистых берегов всеми забытого островка со зловещим названием вдруг оживали старые пиратские предания, в них невольно верилось.

Загадочный незнакомец так ослаб и разволновался, что не смог вскарабкаться по трапу. Матросы буквально подняли его на руках. Некоторое время новоявленный Робинзон стоял, вцепившись в бортовой леер и пошатываясь, словно пьяный, а потом вдруг театральным жестом высоко поднял правую руку и, вглядываясь во тьму, скрывшую из глаз зловещие скалы, что-то громко выкрикнул надрывным, срывающимся голосом — похоже, по-французски.

Его тут же окружили наши медики в белых халатах и повели в лазарет. За ними ушли капитан и начальник рейса.

А мы обступили второго штурмана Володю Кушнеренко, возглавлявшего спасательную экспедицию на шлюпке.

— Кто он такой?

— Что он кричал?

— «Они погибли». И в шлюпке все время это твердил, — ответил штурман.

— А кто погиб?

— Черт его знает, — пожал широкими плечами Володя. — Ничего у него толком не поймешь. Бормочет о какой-то сбежавшей королеве, о том, что из-за ее коварства покончил с собой один его товарищ, а другой спутник тоже погиб, лежит якобы где-то на морском дне в каком-то стальном гробу…

— Может, спятил?

— А ты посиди голодным один на таком островке, тоже наверняка спятишь.

— Да как они сюда попали? С потонувшего корабля, что ли?

Тут Володю тоже вызвали в лазарет: он у нас полиглот, знает шесть языков и всегда служит главным переводчиком. А мы остались на палубе обсуждать в полном недоумении необычное появление загадочного незнакомца.

Я не стал зря тратить время на фантастические догадки и поспешил уйти с палубы, чтобы держаться поближе к судовому конференц-залу, в просторном холле которого, под огромным мозаичным панно, изображавшим тропический остров в красочной манере Гогена, обычно проводились все оперативные совещания.

И не ошибся; вскоре динамики внутрикорабельной связи стали созывать на экстренное совещание всех начальников отделов. Я тоже поспешил юркнуть в холл и с независимым, сугубо деловым видом уселся в углу, прикрывшись, словно щитом, раскрытым блокнотом.

Несмотря на поздний ночной час, все собрались небывало быстро. Начальник рейса Андрей Васильевич Логинов озабоченно что-то обсуждал с капитаном, а потом поднялся, покосился на меня и, кашлянув, сказал:

— Такое дело, товарищи… Поневоле пришлось вас побеспокоить среди ночи. Надо посоветоваться, как быть. Этот человек, которого мы сняли с острова, — зовут его Леон Барсак, по паспорту он бельгиец, по национальности француз, пока несколько возбужден и рассказывает довольно бессвязно, но все-таки удалось кое-что выяснить. У них тут якобы целая экспедиция, кроме Барсака, были еще двое, — Логинов поднес поближе к глазам листок бумаги и прочитал: — Пьер Валлон, тоже бельгиец, и Джон Гаррисон, американец. Оба они, насколько можно понять, погибли…

Кто-то громко и многозначительно крякнул. Капитан сердито посмотрел в ту сторону.

— При каких обстоятельствах? — тихонько покашливая, спросил Казимир Павлович Бек.