Пират

– Освальд, – сказал капитан Ингрэм, – ветер становится слабее, и я думаю, еще до утра можно будет считать, что всякая опасность миновала. Я прилягу на час или на два, а вы позовете меня, если наступит перемена.

Освальд Барес, высокий, жилистый и красивый представитель заатлантической породы, обозрел весь горизонт, прежде чем ответить. Наконец, глаза его стали зорко вглядываться в подветренную сторону.

– Думаю, что нет, сэр, – промолвил он, – я не вижу, чтоб прояснилось в подветренной стороне; это затишье только для отдыха, непогода хочет набраться свежих сил для раздувания мехов, уверяю вас.

– Да уж три дня, как она продолжается, – ответил капитан Ингрэм, – а это обычный век летнего свежего ветра.

– Да, – возразил помощник, – если только он не задует снова черным шквалом. Мне он что-то подозрителен, и он еще возобновится, это так же верно, как то, что в Виргинии водятся змеи.

– Ну, коли так, пусть так, – беспечно ответил капитан. – Будьте внимательны, Барес, не покидайте палубы; если надо будет позвать меня, пошлите матроса.

Капитан спустился в свою каюту. Освальд взглянул на компас в нактоузе, сказал несколько слов рулевому, дал два-три здоровенных пинка в бок рабочим, которые конопатили палубу, промерил лотом льяло, сунул за щеку новую жвачку табака, и наконец, стал вглядываться в небеса. Туча, значительно более темная и низкая, чем другие, которыми был закрыт небосклон, распростерлась на зените и протянулась до самого горизонта на подветренной стороне. Глаза Освальда следили за ней всего лишь несколько секунд, когда он заметил слабую и мимолетную вспышку молнии, пронзившей самую густую часть тучи; потом новая вспышка, более яркая. Внезапно ветер стих, и «Черкес» выпрямил свой крен. Но вскоре ветер снова завыл, и снова корабль был пригнут его напором до грузовой ватерлинии; опять блеснула молния, за которой последовали отдаленные раскаты грома.

– Всякая опасность миновала, говорите вы, капитан? По-моему, так главная опасность еще впереди, – пробормотал Освальд, продолжая следить за небом.

– Как обстоит дело с рулем, Матью? – осведомился Освальд, пройдя на корму.

– Держу руль на ветер.

– Я во всяком случае уберу этот трайсель, – продолжал помощник. – Идите на ют, ребята! Отдайте трайсель. Держите парус покрепче, пока не спустится совсем, а то он хлестнет так, что насмерть перепугает нашу пассажирку. Вот уж никогда не стану брать на борт женщин, если будет у меня судно. Никакие доллары не соблазнят меня.

Молния заиграла быстрыми зигзагами, и сильный гром, следовавший за ней, на этот раз раздался уж очень зычно и притом совсем близко. Косой ливень хлынул как из ведра; ветер снова затих, снова забушевал, опять затих, изменился на один или два румба и стал трепать мокрые, отяжелевшие паруса.

– Ставь руль на ветер, Матью! – крикнул Освальд, когда сверкнувшая вблизи молния на мгновение ослепила находившихся на палубе, а загрохотавший тотчас же гром оглушил их. Опять сильно подул ветер, замер, и наступило мертвое затишье. Паруса повисли на реях, и дождь падал отвесным потоком, между тем как корабль покачивался на морской хляби, а темнота вдруг так сгустилась, что ни зги не было видно.

– Сбегай кто-нибудь вниз! Позвать капитана! – распорядился Освальд. – Помилуй, Господи! Видно, не так-то легко мы отделаемся. Берись за грот-брасы, ребята, и ставь реи поперек. Живо! Этот марсель следовало бы убрать, – продолжал помощник, – но я не капитан. Бросать реи, ребята! – продолжал он. – Живее, живее! Тут вам уже не игрушки!

Вследствие крайней трудности отыскивать и передавать из рук в руки тросы среди такого непроницаемого мрака, да еще под потоком ливня, слепившего им глаза, матросы не могли с надлежащей быстротой выполнить приказание помощника капитана, и прежде чем они успели закончить свою работу, прежде чем капитан Ингрэм успел добраться до палубы, ветер вдруг налетел на обреченный корабль со стороны, прямо противоположной той, откуда он дул все предыдущее время. Судно, застигнутое врасплох, опрокинулось на бок, стойком на бимсы. Рулевого перебросило через штурвал, тогда как остальные, находившиеся с Освальдом у грот-мачты, скатились вместе со связками канатов и другими предметами, не принайтовленными на палубе, в шпигаты, тщетно стараясь выпутаться из этой беспорядочной кучи и выбраться из воды, в которой они барахтались. Внезапный толчок разбудил всех, находящихся внизу, и они, вообразив, что судно идет ко дну, хлынули на палубу через единственный незапертый люк, таща в руках свое верхнее платье, чтобы надеть его, если судьба позволит.

Освальд Барес первым выкарабкался с накренившейся стороны. Добравшись до штурвала, он налег на колесо, устанавливая руль на ветер. Капитан Ингрэм и некоторые из матросов тоже приблизились к штурвалу.