Пиранья

Я включил связь и постарался успокоить людей, отдающих друг другу противоречивые команды. Затем глотнул тоника из трубки и врубил аудиокнигу – свежую диссертацию по особенностям языка хиндри. Выйду на связь, когда народ устанет.

***

Возмущения в туманности поутихли, и дебирарии больше не сновали рядом. Следующие три дня оказались самыми тяжёлыми. Я переживал отвратительный приступ клауфострофобии. И если почесать лицо удавалось с помощью специальных щёточек, то добраться до зудящей стопы никак не выходило.

Люди пытались пробраться на лайнер. Я слышал, что у «Мегалодона» взорвался реактор, и уровень радиации там стал намного выше нормы. Имело смысл укрыться на «Базисе», но сколько там осталось целых отсеков, и где они, я понятия не имел.

На пятый день нас стало меньше, многие скафандры перестали отвечать. Помощь должна была прийти ещё день назад. Похоже, я принял неверное решение – надо было пробиваться в отсеки «Базиса». Впрочем, сдаваться я не собирался – вкачал себе в вену предельную дозу снотворного, чтобы организм потреблял как можно меньше кислорода, и заснул.

***

–И этот спёкся, – раздался бодрый женский голос. – И этот.

–Но они свежие, женщина, – вторил мужской низкий голос. – Недели не прошло. Надо хватать и валить. Спасатели будут через несколько часов.

Усилием воли я разлепил глаза, и увидел, как, буквально в нескольких метрах от меня, летели на спейс-скутерах два человека. Я сразу понял, кто они, даже можно было не смотреть на черепа на задних бамперах.

–Я жив, – прохрипел я в эфир. – Эй… Вы… Я жив…

Кислорода оставалось на час, и индикатор пылал красным. Я жадно отпил из трубки. Судя по часам, я был без сознания двое суток.

Один из скутеров неуверенно развернулся, а второй продолжил мародёрский путь. Человек останавливался у мертвеца и или сдёргивал с него украшения, или сначала вспарывал плазменным резаком скафандр.

–Живой, что ли? – спросил женский голос.

Я медленно помахал рукой. Рука отозвалась ноющими суставами.

–А есть у тебя чего? – спросили меня резким низким голосом.

–Кредитка. На ней много, – прошептал я.

–Ха. Не. Нам бы золото, да бриллианты. Прости, пассажир.

–Эй! Заберите меня!

–Да утихни, планктон. Умирай уже.

Фигура развернула скутер и умчалась дальше. От слабости и навалившейся тоски я отключился.

***

Яркий свет резанул по глазам. В рот сунули резиновый наконечник, через который полилась

солоноватая жидкость. Я жадно глотал и моргал.

–Привет, планктон, – сказали мне.

Я выплюнул наконечник на простыню, из трубки вылилось несколько тёмных капель, и привстал на локте. Одежды на мне не было. На кровати сидела рыжеволосая стройная девушка в камуфляжных штанах. Кружка в её руках источала аромат кофе. В углу дремал, моргая светодиодами, бочкообразный хирургический робот.

Я потянулся к кружке. Девушка погрозила пальцем, выразительно посмотрела на трубочку и с наслаждением отпила из чашки.

–Ах, превосходный кофе у вас в первом классе подают, – сказала девушка и очаровательно улыбнулась. – Выловила пару свежезамороженных пачек. Зёрна, выращенные на самом Орелане. Блеск!

–С-спасибо, – выдавил я. – Что спасли.

–Ты в следующий раз не матери нас, лады? – со смехом произнесла девушка. Когда она смеялась, её грудь туго натягивала майку. – А то обидеться можем.

Я проглотил ругательства. Девушке было лет двадцать – двадцать пять, говорила она на чистом русском. Судя по характеру мелодики и чередованию слогов, родилась на Звёздной Короне – луне газового гиганта. Английский – второй родной. Артикуляционный аппарат заметно перестроен: слово «ведь» она произнесла почти как «вед» – в английском же нет мягких согласных.

–Долго я провалялся?

–Пять часов.

–Заплачу треть того, что у меня на лицевом счёте. Выбросьте на шлюпке у любой базы Конфедерации.

Девушка усмехнулась, снова отпила кофе и ответила:

–Это решать не мне.

–Плачу вперёд, не вопрос.

–Ты пока выздоравливай. Кстати, чего умеешь?

–Я филолог, – с лёгкой запинкой ответил я. – Увлекаюсь классической литературой хиндри современной эпохи.

–Мда. Значит, филолог? А я думала, что… Ну, ничего-ничего. Будешь уран в реактор подкидывать. У нас автоподача поломалась.

Увидев сведённые брови, девушка расхохоталась.

–Я – Даша, – представилась рыжеволосая. – Это я так шучу. Кораблик у нас, конечно, не самый новый и просторный, но реактор и движки работают как атомные часы.

–А я Игорь.

Глава 2. «Пиранья».

Даша, гремя по металлическим скобам ботинками с магнитной подошвой для забортной работы, забралась на капитанскую палубу. Ба, да на этой посудине и лифта нет. Сколько же ей лет? Сто? Двести?

Следом вскарабкался я и прошёл в рубку. В сумрачном помещении висел густой фиолетовый дым с терпкой вонью драка – лёгкого наркотика-стимулятора с аграрной Кассини. Действует как десяток доз двойного экспрессо с коньяком, но проходится по сердцу наждаком. Переднюю стену занимали яркие голографические экраны с картой и системными данными.

–День добрый, – поздоровался я.

Из десяти широких кресел было занято только одно и оно было развёрнуто ко мне. Капитан хмуро взглянул на меня и ответил: