Пирамиды Наполеона

— Я поручился бы в том сотней обломков Истинного креста и десятками пальцев и зубов великих святых. Кто разберет, где подлинная реликвия, а где фальшивка? Достаточно осознания того, что отдельные личности отчаянно хотят заполучить украденную, как вы сами сказали, безделушку.

— Может, Смит и прав. Допустим, она у меня есть, тогда мне лучше бы избавиться от нее. Или отдать ее вам.

— О нет, мне не надо! — Он явно встревожился. — Я не в состоянии ни воспользоваться ею, ни разгадать ее тайну. Если легенды правдивы, то этот медальон может обрести истинный смысл только в Египте, там, где его изготовили. Кроме того, человека, завладевшего им не по праву, ждет беда.

— Уж в этом я убедился, — уныло признался я. Избиение, убийство, бегство, банда грабителей… — Однако, к примеру, такой ученый, как Франклин, сказал бы, что все это иррациональная чепуха или глупые суеверия.

— Или воспользовался бы новыми научными знаниями, чтобы исследовать его.

Меня порадовало явное отсутствие жадности у Стефана, особенно учитывая, что его рассказы разворошили угли моей собственной алчности. Слишком много разных группировок хотели заполучить этот медальон или запрятать его подальше: Силано, бандиты, французская экспедиция, англичане и эта мистическая ложа египетского обряда. Все это наводило на мысль о его баснословной ценности, а значит, мне решительно нужно сохранить его до появления выгодного торгового предложения либо самому разобраться для чего, черт возьми, он предназначен. Последнее как раз подразумевало поход в Египет. А пока надо действительно держать ухо востро.

Я глянул на Сариллу.

— А могла бы ваша славная гадалка заглянуть в мое будущее?

— О, она мастерски читает по картам Таро.

Он прищелкнул пальцами, и она принесла колоду таинственных карт.

Мне приходилось прежде видеть их картинки с волнующими фигурками смерти и дьявола. Молча присев у костра, она выложила несколько карт, подумала и открыла еще пару: мечи, любовники, кубки, маг. Озадаченно размышляя над ними, Сарилла хранила молчание. Наконец она подняла одну карту.

Там был изображен глупец, или шут.

— Вот определяющая карта.

Что ж, этого следовало ожидать.

— Неужели это я?

Она кивнула.

— Вы тот, кто ищет.

— Что ты имеешь в виду?

— Карты говорят, вы узнаете, что я имею в виду, когда попадете в нужное место. Вы тот шут, который должен отыскать шута, стать мудрым, чтобы найти мудрость. Вы искатель, но сначала вам необходимо найти, что искать. Больше этого вам лучше не знать.

И она действительно ничего больше не добавила. Извечные пророческие уловки: неопределенные обещания, как в тонко составленном договоре. Я выпил еще вина.

Было уже далеко за полночь, когда мы услышали тяжелый топот лошадиных копыт.

— Французская кавалерия! — предостерегающе прошептали цыганские часовые.

Лес наполнился бряцанием оружия и хрустом ломающихся под копытами веток. Мгновенно погасли все лампы, кроме одной, и все, кроме Стефана, исчезли в кибитках. Сарилла взяла меня за руку.

— Вам надо раздеться, если вы хотите, чтобы вас приняли за цыгана, — прошептала она.

— Вы хотите меня замаскировать?

— Да.

В общем-то в этом был известный смысл. И лучше все-таки Сарилла, чем тюрьма. Держа за руку, она скрытно отвела меня в вардо, так они называли свои кибитки, ее гибкие пальцы помогли мне сбросить грязную одежду. Она и сама не замедлила раздеться, ее фигура поблескивала в тусклом свете. Ну и денек! Я лежу в кибитке, прижавшись к ее теплому шелковистому телу, слушая, как Стефан тихо беседует о чем-то с кавалерийским лейтенантом. До меня донеслись слова: «Сидней Смит», за ними последовали раскатистые проклятия, после чего с угрожающим стуком начали распахиваться двери кибиток. Когда дошел черед до нас, мы с притворной сонливостью глянули на непрошеных гостей, а Сарилла позволила одеялу соскользнуть со своей обнаженной груди. Уж поверьте мне, они долго не могли отвести взглядов, но, разумеется, не от меня.

Позже, когда драгуны ускакали, я выслушал ее дальнейшие предложения. Довлело надо мной проклятие или нет, но путешествие в Тулон явно обернулось к лучшему.

— Покажи-ка мне, как это делается в Египте, — прошептал я цыганке.

Глава 5

Спустя месяц, 19 мая 1798 года, я стоял на квартердеке французского флагмана «Ориент» со ста двадцатью пушками на борту, почти бок о бок с самым честолюбивым человеком Европы. Все вместе, включая командный состав армии и ученое собрание, мы созерцали, как мимо нас великолепным строем проследовало сто восемьдесят морских судов. Египетская экспедиция началась.