Пирамиды Астрала

— Есть! А когда антидот вводить будем? — спросил Слава. Антидотом мы прозвали лекарство — антагонист.

— Еще пять минут ждем и вводим, — ответил я.

— Кажется, все идет нормально? — напряженно спросила Таша.

Можно было только представить, что ожидало их со Славой, если обезьяна не будет возвращена в полном порядке назад в виварий.

— Узнаем, если она проснется, — не очень оптимистично ответил я и стал вводить в вену антагонист. — Ждем еще пятнадцать минут, и я беру пробу крови.

Время растянулось липкой тишиной ожидания. Никто не хотел говорить. Все только смотрели на часы и графики, выводимые компьютером.

— Все! — я взял из канюли пробу крови и подождал еще немного. Обезьяна мирно лежала, не проявляя признаков жизни. Я предупредил всех. — Внимание, бужу! — и выдернул канюлю из вены.

Этого болевого сигнала оказалось достаточно для того чтобы графики на ЭЭГ ожили. Слава тут же подскочил к прибору и уменьшил чувствительность. Я быстренько перетянул место взятия пробы, чтобы не оставить на подопечной явных следов — слава богу, ручка нашей милой волосатой дамы позволяла это сделать. Маша совсем пришла в себя и полезла обниматься к дежурившей у ее ложа Таше, высказывая той все признаки большой и теплой обезьяньей любви. Девушка была счастлива:

— Ура! Все работает! Когда на себе попробуем?

— Погоди пока, — смеялся Слава. — Еще пару раз на Маше надо испытать.

— Да, надо дать максимальную дозу и проследить общую динамику самочувствия хотя бы пару недель, — деловито сообщил я. Потом подмигнул Таше и крикнул. — Но, все равно, ура! Остался один шаг до «выхода в космос». И, даже если никуда не выйдем, то это будет новое слово в анестезии. В любом случае, это надо отметить! Предлагаю устроить Машу в виварий и рвануть в кабак.

В ответ раздалось радостное: «Ура!».

Мы дружно «слиняли» пораньше с работы и «загрузились» в любимый всеми не очень богатыми людьми ресторан, расположенный неподалеку от наших институтов. По раннему для вечера времени нам удалось захватить столик, стоящий в укромном гроте далеко от основного движения клиентов. Расположившись за ним и сделав заказы, мы радостно продолжили обсуждения.

— Итак, первый бокал за успех нашего предприятия! — провозгласил Слава.

— Э-э, надо бы добавить, — встрял я. — За Любочку!

— Это за какую такую Любочку? — заинтересованно спросил Федя.

— За нашу. Если бы не она, ни фига мы здесь сейчас не делали!

— Как это?

— Да так! Если бы она не перепутала препарат, а потом и режим работы на нашем монстре, и вообще, все на свете не перепутала бы, в жизни бы мы этих результатов не получили.

— А-а! Так вот кому надо Нобелевскую премию давать! — воскликнул Федька.

— А ты как думал? — бахвалился я. — Но только сообщать ей об этом строго противопоказано.

— Ребята, вам нужно подготовиться ко всякому, что может с нами случиться «там», — сменила тему беседы Таша. — Я настоятельно рекомендую почитать книжки о пограничных состояниях психики и подберу вам удобоваримую литературу.

— Спасибо, Таша! Только очень удобоваримую, — полушутя поблагодарил я. — А то от оригиналов оккультизма мы свихнемся и не сможем довести эксперименты до победного конца.

— Конечно, я понимаю. В этом дремучем месиве паранормального и параноидального бреда очень трудно вылавливать зерна оригинальных идей и правдивой информации. Это самая сложная сторона моей аспирантской. Самой бы не рехнуться! — отшутилась Таша.

— Тогда за прекрасных дам! Иначе говоря, за Ташу и Машу! — произнес тост Федька, когда к столу принесли заказанные разносолы. Никто не возражал, и, некоторое время за столом стояла тишина, пока мы отдавались чревоугодию.

— Меня волнует наша секретность, — нарушила тишину Таша. — Я понимаю ситуацию, но до какого времени мы сможем сохранять все в тайне и сколько вообще ее нужно хранить?

— Чем дольше, тем лучше. Мы еще сами не знаем, чем это обернется, — ответил я немного резковато, начиная все-таки понимать, что количество странных случаев с нами начинает превышать всяческие статистические нормы случайного распределения событий.

— Давайте пока сохранять все в тайне. Рассказать мы всегда успеем, — одобрил мою позицию Слава и спросил. — А что, ты серьезно думаешь, что кто-то копался в твоих документах?

— Я думаю, копался, и весьма неопытно — оставил много следов. Но я, в свою очередь, надеюсь, нигде «не оставил компромата», — вспомнил я про странный беспорядок, обнаруженный у себя на столе на прошлой неделе.

— Да, мне тоже тогда надо подчищать за собой следы получше, — задумался Слава.

— Главное, чтобы была убедительная версия, «объясняющая» всем нашу бурную деятельность.

— Кстати, какие опыты будем ставить дальше? — спросил Слава.

— Как и намечали: ждем пару дней и следим за самочувствием Маши. Потом даем максимальную десятикратную дозу и антидот — смотрим за выносливостью и, под конец, в пятницу, дадим опять минимальную дозу и посмотрим за скоростью распада и просыпанием. Ждем еще неделю — следим за самочувствием Маши и потом пробуем на себе.

— Значит, еще две недели! — воскликнула с сожалением Таша.