Пирамиды

— У, чертово семя этот чеснок, — с неожиданной свирепостью проговорил Джерн. — Ковыряйся с утра до вечера в земле. Что мне нравилось в старой работе, так это контакт с людьми, все время новые лица.

— Все, пирамид больше не будет, — сердито проворчал Диль. — Так сказала сама царица. Хорошо ты поработал, мастер Диль, сказала она, но я эту страну, хочешь не хочешь, за уши затащу в Столетие Летучей Мыши.

— Кобры, — поправил его Джерн.

— Что?

— Столетие Кобры.

— Подумаешь, разница… — буркнул Диль и, окончательно поникнув, уставился в кружку.

“Вот вам еще одна напасть, — подумал он. — Сиди теперь, вспоминай, какой сегодня век”.

Он посмотрел на поднос, где лежали канапе. Мода, новинки… Сплошные бездельники вокруг…

Он взял с блюда оливку и стал машинально вертеть ее в пальцах.

— Не скажу, что так уж тоскую по старой работе, — произнес Джерн, попивая пиво, — но вам-то есть чем гордиться, учи… Диль. Когда все ваши клиенты… да, было на что посмотреть.

Не отрывая глаз от оливки, Диль сонно порылся среди заткнутых за пояс ножей и вытащил самый маленький, для тонкой работы.

— Так что вам-то, конечно, жаль, что все кончилось, — продолжал Джерн.

Диль повернулся к свету и тяжело, сосредоточенно засопел.

— Ничего, перемелется, — успокоил Джерн. — Главное, камень с души снять…

— Положи куда-нибудь косточку, — велел Диль.

— Что?

— Положи куда-нибудь эту косточку, — повторил Диль.

Джерн пожал плечами и взял у него косточку.

— Так, так… — сказал Диль, внезапно воодушевляясь. — А теперь подай-ка мне кусочек красного перца…

Солнце озарило и дельту — бескрайний мирок тростниковых зарослей и топких берегов, вдоль которых Джель откладывал ил, собранный со всего континента. Болотные птицы плавали и ныряли в густой чаще стеблей, и мириады мошек роились над покрытой рябью водой. Здесь, по крайней мере, время текло непрестанно, поскольку дважды в день в дельту врывалась холодная, свежая вода прилива.

Пенистый бурун прокладывал себе дорогу сквозь гущу тростников.

Разбросанные по воде намокшие древние повязки, словно доисторические змеи, извивались и таяли без следа.

* * *

— ПЕРВЫЙ РАЗ СТАЛКИВАЮСЬ С ПОДОБНЫМ.

— Извините, это не наша вина.

— И МНОГО ВАС ТАМ?

— Боюсь, около полутора тысяч.

— ОЧЕНЬ ХОРОШО. ПОЖАЛУЙСТА, ВСТАНЬТЕ ВСЕ В ОДНУ ОЧЕРЕДЬ.

* * *

Верблюдок лежал, уставясь на пустые ясли.

Это означало уменьшение основного понятия “сено”, содержащее произвольные величины в интервале от ноля до К.

Итак, сено в яслях отсутствовало. Это можно было рассматривать как его отрицательное наличие, но разница между понятиями “ноль сена” и “минус сено” не представляет особого интереса для пустого желудка.

Верблюдок пытался подойти к проблеме и так и этак, но ответ получался неизменно один. Классическое простое уравнение. В нем крылись своеобразная прозрачность и изящество. Но в данный момент Верблюдок не мог оценить это уравнение по достоинству.

Он чувствовал себя вконец измученным и выдохшимся. Впрочем, ничего необычного в этом не было, поскольку таково нормальное состояние всех верблюдов. Скорбно и терпеливо он опустился на колени, пока Теппик упаковывал дорожную суму.

— В Эфеб мы не поедем, — сообщил он, обращаясь к верблюду, потому что других собеседников рядом не было. — Переправимся через Круглое море, заглянем в Щеботан, а может, махнем через Овцепики. На Диске столько разных стран. Возможно, нам даже удастся заглянуть в затерянные города. Думаю, тебе это понравится.

Пытаться подбодрить верблюда — пустое дело. С таким же успехом можно швырять меренги в черную дыру.

Дверь в дальнем конце конюшни распахнулась, и появился жрец. Вид у него был встрепанный. Сегодня жрецам пришлось исполнить множество самых непривычных поручений.

— M-м… — начал он. — Ее величество приказала вам не покидать царство. Жрец кашлянул.

— Каков будет ответ?

— Ответа не будет, — покачал головой Теппик, немного поразмыслив.

— Могу ли я передать, что позднее вы посетите ее? — с надеждой в голосе спросил жрец.

— Нет.

— Вот сам бы ей так и сказал, — угрюмо буркнул жрец и бесшумно выскользнул.

Немного погодя появился Куми, щеки его пылали.

— Ее величество просит вас не покидать царство, — известил он.

Теппик взобрался на Верблюдка и легонько тронул его стрекалом.

— Она очень просит, — взмолился Куми.

— Не сомневаюсь.

— Но она может бросить вас священным крокодилам.

— Кстати, как они? Что-то их давно не видно, — и Теппик снова кольнул верблюда.

Он выехал из конюшен. Дневной свет резал глаза, как бритва, утрамбованная земля со временем стала тверже камня. Улицы были полны народа. И никто не обращал на Теппика ни малейшего внимания.

Упоительное чувство.

Не спеша выехав за черту города, Теппик остановился только у ведущего наверх склона — долина во всю ширь раскинулась за ним. Жаркий ветер, налетающий из пустыни, трепал кусты колючки. Теппик привязал Верблюдка в тени и, взобравшись на скалу, оглянулся на мир, который покидал навсегда.