Пирамиды

– Так, так, – произнес Теппик, внимательно рассматривая плиту, хотя все, что он знал об искусстве отделки камня, можно было бы высечь на песчинке. – Экая глыбища!

– Ты ведь каменотес? – спросил он, обращаясь к ближайшему из работников, у которого при виде царя отвисла челюсть. – Интересная, должно быть, работа?

Бедняга вытаращил глаза и уронил зубило.

– M-м, – с трудом выдавил он.

Диос уже мчался к месту происшествия, его одежды грозно развевались. Он подхватил расшитые полы и пустился в галоп, сандалии шлепали, едва не сваливаясь на бегу.

– Как тебя зовут? – спросил Теппик.

– А-а-аргл, – в ужасе захлебнулся работник.

– Что ж, рад познакомиться, – сказал Теппик и, взяв безвольную руку, энергично потряс ее.

– Ваше величество! – проревел Диос. – Нет!

Вырвав руку, каменщик запрыгал, завертелся на месте, схватившись за правое запястье, корчась и вопя, как от боли…

* * *

Крепко ухватившись за подлокотники трона, Теппик бросил на верховного жреца испепеляющий взгляд.

– Это всего лишь дружеское рукопожатие. Там, откуда я приехал…

–  Неважно откуда – важно, что вы приехали сюда,– прогремел Диос.

– Но отрубать руку? Какая жестокость! Диос приблизился к трону. Голос его снова звучал масляно:

– Жестокость, ваше величество? Но все будет сделано чисто и аккуратно, даже с обезболиванием. Можно не сомневаться, пациент останется жив.

– Но зачем?

– Я уже объяснял, ваше величество, теперь каждое его прикосновение будет кощунством. Каменотес – человек набожный и сам прекрасно осознает это. Видите ли, ваше величество, вы – бог.

– Но ты же можешь ко мне прикасаться. И слуги могут!

– Я жрец, ваше величество, – мягко ответил Диос. – А слугам этот грех отпускается особо.

Теппик прикусил губу:

– Какое варварство!

На лице Диоса не дрогнул ни единый мускул.

– Этого нельзя допустить, – заявил Теппик. – Я – царь, и я запрещаю рубить ему руку, ты меня понимаешь?

Диос поклонился. Теппик узнал поклон номер сорок девять – «Презрительный Ужас».

– Ваша воля будет исполнена, о источник мудрости. Но должен предупредить, что в таком случае этот человек возьмет дело в свои руки, простите невольную игру слов…

– Что ты имеешь в виду? – прервал его Теппик.

– Его коллеги, ваше величество, едва остановили его, когда он пытался сделать это сам. Зубилом, насколько мне известно.

«Да, я чужой в собственной стране», – подумал Теппик, пристально посмотрев на жреца.

– Понимаю, – кивнул он наконец. Потом, немного подумав, добавил:

– Тогда я хотел бы, чтобы операция была сделана как можно более аккуратно и чтобы этому человеку назначили пенсию.

– Как вам будет угодно, ваше величество.

– Хорошую пенсию.

– Разумеется, ваше величество. Золотую кисть для рукопожатий, – бесстрастно произнес Диос.

– И, может, подыскать ему какую-нибудь несложную работу при дворце?

– Работу для однорукого каменщика? – левая бровь Диоса взметнулась вверх.

– Любую, Диос.

– Непременно, ваше величество. Как вам будет угодно. Я лично проверю, где у нас не хватает рук.

Теппик сверкнул на него глазами.

– Повторяю, я – царь. И ты это знаешь, – резко сказал он.

– Это первое, о чем я думаю каждое утро, наше величество.

– Диос! – окликнул его Теппик, увидев, что жрец собирается уходить.

– Ваше величество?

– Несколько недель назад я приказал доставить из Анк-Морпорка пуховую перину и подушку. Тебе случаем не известна их судьба?

Диос выразительно взмахнул руками:

– Да, ваше величество, припоминаю. Но за последнее время у Халийского побережья появилось столько пиратов, столько пиратов…

– Наверное, те же пираты повинны и в исчезновении эксперта Гильдии Ассенизаторов и ныряльщиков? [14]– язвительно спросил Теппик.

– Да, ваше величество. Или разбойники.

– Или их унесла огромная двуглавая птица, – добавил Теппик.

– Все возможно, ваше величество, – лицо верховного жреца лучилось учтивостью.

– Ступай, Диос.

– Осмелюсь напомнить вашему величеству, что посланники Цорта и Эфеба будут ждать ваше величество в пятом часу.

– Да, да. Ступай.

Теппик остался в одиночестве, по крайней мере в таком одиночестве, которое подразумевало постоянное присутствие двух слуг с опахалами, дворецкого, двух стражников-великанов из Очудноземья, торчавших в дверях, и двух служанок.

Ах да. Служанки. Теппик так и не привык к служанкам. Скорее всего, их подбирал все тот же Диос, и, надо признать, жрец проявил отменный вкус: гладкая оливковая кожа, точеные груди, длинные ноги. Прикрывающей их наготу одеждой едва ли можно было накрыть маленькую соусницу. И вот что странно – эффект получился прямо противоположный. Служанки выглядели ничуть не привлекательнее, чем дворцовая мебель, такими же бесполыми, как колонны. Теппик со вздохом вспомнил женщин из Анк-Морпорка, которые, даже от подбородка до лодыжек закутанные в парчу, умудрялись вогнать в краску весь класс поголовно.

Он потянулся к блюду с фруктами. Одна из девушек молниеносным движением перехватила его руку, мягко отвела ее в сторону и сама взяла кисть винограда.