Пирамида Хакера

– Пока за хулиганские действия, – пояснил Аслан, застегивая браслеты. – А там посмотрим...

– Да-да, – несколько отрешенно сказал я ему, зная, что наручники в фигуральном смысле этого слова с этих людей снимут очень нескоро.

Ко мне подошел представитель прокуратуры губернии и я молча протянул ему папку с документами и аналитическими выкладками.

– Вам надо хорошенько копнуть и сделать это как можно оперативнее, – сказал я ему.

– Мы уж постараемся, – коротко улыбнулся прокурор.

Наблюдать происходящее дальше я не стал и молча направился к выходу, морально опустошенный подобным завершением очередного дела.

Середина осени выдалась достаточно солнечной. В один из первых октябрьских дней я сидел на скамеечке в городском саду Липки. Солнце только что выглянуло из-за тучи и мне в какой-то момент даже стало жарко, но прохладный осенний ветер не давал расслабиться, напоминая о том, что лето уже миновало. Каштановое дерево рядом с моей скамейкой шумело листвой, бросаясь в асфальт каштанами. Они падали вниз короткими резкими щелчками, создавая ощущение включенного природного счетчика, который как бы неумолимо отсчитывает течение времени. Вот так же, беззвучно щелкая в голове, неизвестно куда уходят годы...

В сущности, на скамейке сидел стареющий, мало кому нужный мужчина со следами заживающих на лице ран, отчего делалось несколько тоскливо. Но вид приближающейся к моей скамейке блондинки, движения которой сопровождали пристальные взгляды обывателей, расположившиеся на других скамейках аллеи, вселяло некоторый оптимизм в то, что выводы о старости и ненужности несколько скоропалительны, и неудержимо хотелось верить, что они не соответствуют действительности.

Подошедшая Татьяна Булгакова пристроилась на краешке скамейки рядом со мной. Я позвонил ей накануне, наконец выцепив ее дома. На работе она не появлялась уже несколько недель, домашний телефон ее, видимо, был отключен.

Мы некоторое время посидели молча, после чего я спросил:

– Ну что, очухалась после всего этого?

Она поняла меня с полуслова и ответила:

– Только начинаю. Чего только я не пережила за эти дни, каких только мыслей у меня не было, вплоть до самых крайних... Но надеюсь, что кризис все же миновал. Я испытываю странное ощущение человека, который находится в городе во время землетрясения: вокруг все валится и рушится.

– И самое обидное, что самым серьезным разрушениям подверглось здание, в строительстве которого ты сама принимала активное участие.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду всю систему, созданную Зиминым, Жамновым и их подручными. Она как домик из кубиков была красивой и казалась прочной и незыблемой, но построена была на порочном фундаменте. Вся эта пирамида основывалась на ворованных деньгах и шантаже. Все, казалось, было предусмотрено, но увы, как это часто бывает, разрушилась из-за малозначащего на первый взгляд факта: просто кто-то, желая подгадить Зимину, стал посылать твоего мужу подметные письма, в которых говорилось о вашей связи. Я не думаю, что человек, пошедший на это, рассчитывал на такие последствия.

Задачей-максимум было устроить небольшой скандальчик и выставить Зимина в неприглядном свете. Однако то, что получилось на самом деле, наверняка потрясло его воображение и вряд ли положительно скажется на его дальнейшей судьбе.

– Ты так говоришь, словно знаешь, кто это был...

– Доказательств у меня, конечно, нет, да они, вообщем и не нужны. Вчера я был у Передреева, который, хоть и нехотя, расплатился со мной за работу. Я весьма прозрачно намекнул ему на этот факт, и по его реакции я понял, что не ошибаюсь на его счет. В принципе, можно было поднять эти письма, о которых на допросах упоминал Яров, сопоставить их с почерком печатных машинок или принтеров, доступных Передрееву, провести дактилоскопическую экспертизу. Может быть, официальное следствие, если ему будет не лень, и займется всем этим, но лично я этим заниматься не хочу.

– Я думаю, что в этом нет необходимости, – сказала Татьяна. – Это все равно выяснится, во всяком случае, я приложу к этому максимум усилий. Я уверена, руководство области ему этого никогда не простит. Ведь по сути дела он дал толчок действиям, которые привели к огромному скандалу, что однозначно скажется на карьере губернатора. Ходят слухи, что его перевод в Москву отложен на неопределенное время. И это Передрееву он никогда не простит... Можешь быть в этом уверен.

– Ну, а сама-то ты что думаешь делать?

– Начинаю новую жизнь, – с усмешкой произнесла она. – И очень не хотелось бы стать в ней проституткой. Буду искать работу, все же я была неплохим референтом. Может быть, вернусь к прежней работе по специальности.

– Что ж, я искренне рад, что произошедшие события не сломили тебя. Может быть, когда это все более или менее закончится, нам удастся собраться в уютной кафешке и порассуждать о смысле жизни в свете произошедшего с нами? – задал я ей вопрос, положив руку на спинку скамейки сзади нее.

Татьяна грустно улыбнулась мне:

– Поживем – увидим.

– Да-да, – согласился я, услышав, как упал на асфальт очередной каштан, – поживем – увидим.