Пир во время чумы

– Николай, спасибо, отправляйся домой. – Гуров сел. – Сестренка, извините, что отнимаем у вас время.

– Я должна посмотреть вашу ногу. – Девушка работала в приемном отделении шестой год и давно ничему не удивлялась.

Брюки не сняли, лишь спустили до колен. Сестра осмотрела рану, неожиданно спросила:

– Вы сами себя ранили? Ножевой удар.

– Сам, – признался сыщик.

– Рука твердая, голова пустая. Сантиметр в сторону – и вы порезали бы артерию. – Сестра обработала рану, начала бинтовать сноровисто, быстро. – А с головой что?

– Только испачкал, – ответил сыщик. – Вы, пожалуйста, протрите и перебинтуйте, будто у меня серьезная рана.

– Теперь клоун до конца жизни будет мне контрамарки давать, – сказала сестра. – Штаны можете надеть. Мест у нас нет, тем более для симулянтов, могу положить в коридоре.

– На пару часов найдете и палату. Сейчас вам привезут действительно тяжелого. Стас, быстро, я тебя жду.

Сестра, невольно подчиняясь властному голосу раненого, забинтовала ему голову так, что даже закрыла один глаз. Санитар привез каталку, раненого переложили, повезли по коридору.

– Витя, иди, сейчас привезут тяжелого. Этого я доставлю сама, положу в седьмую. Скажи Анюте, пусть предупредит главного и готовят операционную.

Санитар быстро ушел, Гуров пожал девушке руку и сказал:

– Поверьте, сестра, мы не развлекаемся. Раненого, которого сейчас оставят, зарегистрируйте как Гурова Льва Ивановича. Когда ногу ему прооперируют и его отвезут в палату, замотайте ему голову, как мне. Сейчас сюда явятся, будьте с посетителями строги, но от меня не отходите.

– Вы генерал? – спросила сестра, закатывая сыщика в пустую палату.

– Только полковник, – ответил Гуров. – А почему вы решили?

– Голос у вас генеральский. В прошлом году у нас генерал лежал с двумя царапинами, кричал – лампочки качались.

– Я ведь не кричу, – обиделся сыщик.

– Хуже, у вас голос отвратительный, словно ножом по сковородке. – Сестра заботливо поправила ему подушку.

Дверь в палату приоткрылась, вошел мужчина в халате, один из тех, что стояли на базаре, а позже ехали в «Москвиче».

– Как он? – спросил вошедший.

– Нога нормально, а голова – пока не могу сказать, нужен рентген. А вы кто больному будете? Выйдите из палаты. – Говорила сестра вежливо, но безапелляционно.

Мужчина попятился и столкнулся с вошедшим в палату Мефодием, который властным движением отстранил эфэсбэшника, рыкнул:

– Убирайся! – Потом повернулся к сестре, изобразил улыбку. – Как мой друг?

– Главный еще не смотрел, и нужен рентген. – Сестра съежилась под тяжелым взглядом старика.

– Дочка, ты оставь нас минут на пяток, пошептаться требуется.

– Сестра, это мой дядя, выйдите, пожалуйста, – слабым голосом произнес Гуров.

Когда сестра вышла, Мефодий опустился на стул, спросил:

– Кто тебя? Братва была со мной, слово вора.

– Я верю. Это Москва, они бы меня все равно достали, – ответил сыщик.

– Вы же при мне звонили, договорились. Они что, беспредельщики? – возмутился Мефодий.

– Ни хрена, полежу, завтра буду в аэропорту. С капитаном грузового борта согласовал? – спросил Гуров.

– Порядок, как и было договорено. Парни уже в подвале, в браслетах. Стволы упаковал как надо. Кто теперь все заберет?

– Я подымусь, ты меня не знаешь. Но я буду слабый, потому вместо твоего парня полетит мой помощник, – ответил сыщик.

Мефодий долго молчал, что Гурову крайне не понравилось. Ясно, вор обдумывает ситуацию, что-то в своих планах меняет. Когда Гуров был маленький, он мечтал: вот бы иметь способности слышать, что другой человек думает. С годами он понял: это, казалось бы, великое преимущество в жизни превратится в проклятие, весь мир для человека перевернется. Он невольно узнает о себе такое, что жить не захочется. А так он не знает, и бог его хранит.

Сейчас сыщик пытался разгадать мысли Мефодия, возможно, от этого зависело многое – и его собственная жизнь, и жизнь Стаса, и успех всего дела.

– Машину с парнями я вам дам, в самолет вас погрузят, а в Москве замочат, – сказал Мефодий.

Вор явно пытался скрыть свои мысли. Его абсолютно не волновала судьба двух ментов. Спецслужба получит все, что желает: убийц, стволы и письмо. Оставит Котунь, Мефодия и его гнездо в покое. Вор торопился, потому врал неумело, понял сыщик. Что же он, старый черт, задумал? Уйдет, посчитаем. Вслух сказал:

– Ты, мил человек, письмишко-то отдай. Оно тебе абсолютно ни к чему.

– Верно, – согласился Мефодий и достал из кармана конверт.

Гуров одним глазом просмотрел записку высокого чиновника, подумал, что почерк, конечно, доказательство, только неизвестно чего. Для прокуратуры и суда – просто бумажка, но промолчал, убрал конверт под подушку, не удержался и все-таки буркнул:

– Что со мной сделают в Москве, тебя сильно волнует. Узнаешь, что схоронили, выпьешь лишний стакан самогона.

– И не один, – уточнил Мефодий и встал. – Так завтра я пришлю за вами.

– Нет. Стволы и убийц заберет у тебя сегодня мой помощник, остальное тебя не касается, – ответил сыщик.

– Как желаешь. – Мефодий молча вышел.