Пир во время чумы

Сыщик поморщился, как от зубной боли.

– Вы понимаете свое положение? Вы задержаны с оружием в руках, стреляли. По закону я обязан вас передать начальнику местного УВД.

– Передавайте. – В голосе раненого послышались радостные нотки.

– Все-таки вы дурак, в вашем возрасте это неизлечимо. Местная власть коррумпирована, генерал – стареющий, усталый человек. Вас в ближайшие сутки отобьют бандиты, начнут допрашивать. Подробности рассказывать? – Сыщик смотрел брезгливо.

– Чекан Никифор Петрович, пятидесятого года рождения.

– Допустим. – Гуров кивнул. – Звание, должность?

– Старший лейтенант, оперуполномоченный особого подразделения, – ответил Чекан.

– Ликвидаторы. И что с вашей конторой делать? – Гуров чувствовал себя отвратительно. После нервного перенапряжения наступала депрессия, коньяк уже не действовал, пить больше было нельзя, а допрос необходимо провести немедленно. Тонизирующие таблетки остались в мокрой одежде.

Он поднялся, приоткрыл дверь, крикнул:

– Станислав!

– Я здесь, дружище. – Стас взлетел по лестнице.

– Дай мне таблеточку, затем съезди к цирковым, забери мою одежду, забыли мы. Выверни все карманы, шмотки выстирай, повесь сушить.

Он взял у друга таблетку, сунул под язык, вернулся в кабинет, продолжал:

– Сколько отличных ребят служит у вас, а мразь не переводится.

– А у вас? – скривился Чекан.

– Имеем, что греха таить, – ответил Гуров. – Но мы от рождения заражены меньше. Фамилия и звание непосредственного начальника?

– К сути моего дела отношения не имеет, а данные секретные, – ответил Чекан.

– Что имеет отношение, то не имеет решения. – Гуров достал из кармана портмоне, вынул из него фотографию полковника Кондрашева, передал задержанному.

Чекан на долю секунды сомкнул глаза, тут же глянул «честными» глазами, сказал:

– Первый раз вижу.

– Вы лжете. А полковнику все равно конец, свои ликвидируют. – Сыщик подвинул к себе телефонный аппарат, набрал код Москвы, номер начальника контрразведки.

Генерал Кулагин был давнишним приятелем Гурова, они познакомились, еще будучи старлеями. Чекист в те времена был простой честный опер. Он признавал профессиональное мастерство Гурова, величал всегда по имени-отчеству, относился с уважением, чем мог, помогал. Но нигде, тем более в спецслужбе, человеку генеральского звания лишь за честную службу не присваивают. Кулагин постепенно менялся, изменились и отношения старых приятелей.

В Москве трубку сняла секретарша:

– Здравствуйте, слушаю вас.

– Генерала Кулагина, пожалуйста, – попросил Гуров.

– Генерал сейчас занят, оставьте свой номер, вам перезвонят, – произнес вышколенный женский голос.

– Передайте генералу, звонит полковник Гуров, я говорю не из Москвы, пусть он возьмет трубку, – сказал сыщик, наблюдая за Чеканом.

– Минуточку, – ответила секретарша.

После значительной паузы недовольной мужской голос произнес:

– Здравствуй, Лев Иванович. У тебя пожар?

– Нет, Паша. Пожар у тебя. Запиши мой номер. Есть в России город Котунь, завтра в сопровождении вернейших людей прилетай первым рейсом.

– Ты с ума сошел! Как я объясню руководству? – возмутился Кулагин.

– Объясни просто: хотите шастать в лампасах?

– Лев Иванович, как это тебе удается? – простонал Кулагин.

– Прилетай, я тебе объясню. Позвони Орлову, скажи, мы живые. Да, тебе известен старлей Чекан Никифор Петрович?

– Мне знать каждого старлея? Ты забываешь, Лев Иванович…

– У меня память, как у слона, – перебил сыщик. – А полковник Кондрашев Валентин Петрович?

– Конечно. Он мне непосредственно не подчиняется, но Кондрашев блестящий офицер, и не вздумай…

– Немедленно выстави за блестящим офицером «наружку», чтобы не сбежал. Скажи своим ребятам, что полковника в любой момент может сбить машина. Звони и прилетай. – Гуров положил трубку.

Чекан нагло улыбнулся, сказал:

– Мы Главку не подчиняемся.

– А Президенту вы подчиняетесь? – спросил сыщик. – Я начинаю жалеть, что ранил и захватил тебя. Ты сейчас не ухмылялся бы, а визжал, как поросенок, и мечтал только о смерти. В принципе карты можно и пересдать, колода-то у меня в руках.

– Господин полковник! – Чекан словно подавился и побледнел.

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился сыщик. – Меня воспитывали настоящие люди… Ладно. Послал тебя Кондрашев. На кого он выходит в Администрации Президента, ты, естественно, не знаешь. Я надеялся, ты жирный карась, а ты, похоже, мелкая плотва. Вот сидишь и мечтаешь: ах, кабы мы поменялись местами! Уж ты бы погулял.

– Господин полковник!

– Заткнись! Врешь все, паскудник! – Сыщик плюнул в корзину для бумаг и промахнулся. – Будем ждать завтрашнего дня.

Гуров вызвал Станислава, они вдвоем транспортировали Чекана в темную, без окон комнату, дали ведро, бутылку воды.

– Ты бы прилег, Лев Иванович, – сказал Станислав, отводя глаза.

– Хочешь сказать, что мне не тридцать, а сорок с хвостиком? – усмехнулся Гуров. – Я знаю, даже, представь, чувствую. И куда годы летят?

– Одежонку привез, простирнул. Примешь еще таблеточку? – Стас протянул ему портсигар.