Пир во время чумы

– Переночуй, утром решим, – тихо, но в приказном тоне сказал хозяин. – Кликуха у меня Сапсан, люди знают и тебя не тронут, ты меня будешь звать Мефодий.

– Я – Николай, в зоне Акулой погоняли, плохая кличка.

Дверь скрипнула, на пороге переминался с ноги на ногу мужичок неопределенных лет, совершенно лысый. Мял в руках шапку, не заходил.

– Леший? – Мефодий покосился на дверь. – Сыми чеботы, присядь в ногах.

Николай тут только и заметил, что сам ботинки не снял, наследил в чистейшей горнице. Он расшнуровал обувку, отнес к дверям, почувствовал на себе недобрый взгляд вошедшего, вернулся обратно.

– Леший, запомни раба божьего Николая, – твердо произнес Мефодий. – Скажи людям: я его под свою руку взял. Кстати, Николушка, ты и пушку отдай, в доме держать не принято.

Николай вытащил из-за ремня «ТТ», выщелкнул обойму, положил рядом с подушкой. Взгляд Лешего мгновенно изменился, он кивнул и обронил:

– Слушаю, Сапсан.

– Сейчас же найди Тюрю, скажи, его пацаны беспредельничают. Даю сутки. Не разберется – всех опетушим, его самого первого. Иди. – И обратился к Николаю: – Передай Катерине, чтобы на стол накрывала и костюм мне подала, я встану.

Ели картошку с селедкой, пили самогон, на удивление вкусный и пахнущий свежими яблоками. Потом Катерина принесла крынку горячего топленого молока. Николай удивился, потому что после спиртного молоко никогда не пил, однако, следуя примеру Мефодия, попробовал и с удовольствием осушил две большие кружки.

Хозяин, молчавший во время трапезы, неожиданно улыбнулся и сказал Николаю, кивнув на крынку:

– Утром мужиком встанешь. Спасибо тебе, Никола, и спокойной ночи. Екатерина, проводи.

– Спасибо за хлеб-соль, спокойной ночи, Мефодий! – Николай поклонился и пошел за женщиной на второй этаж.

Комната была опять же большая и чистая, а тахта широкая.

– Спасибо, Николай, спи, ежели сумеешь, – сказала Катерина и тихо вышла.

Только тогда Николай заметил, что в комнате не один. У окна стояла девица, рисовала пальцем на запотевшем стекле.

– Привет! – Николай несколько растерялся. И хотя женщин в его жизни было немало, но всякий раз, имея с ними дело, он был пьян, и ни одна ему не запомнилась. – Ты чего здесь делаешь?

Девица повернулась спиной к окну, и Николай смог ее рассмотреть. Была она статная, грудастая, с лицом чистым, ненамазанным.

– Ты, Николай, чувствую, и нецелованный, – сказала она, лениво растягивая слова.

Он почесал в затылке, усмехнулся и смело ответил:

– Пожалуй, и так. Тебя как зовут?

– Хитрым именем Настя, – ответила девушка. – В койку пустишь?

– Места хватит, ложись. – Он быстро разделся и нырнул в постель, стесняясь своих грязных ног.

Настя собралась было рубашку снять, но глянула на Николая, погасила свет и легла рядом.

Проснулся Николай оттого, что кто-то водил пальцем по его лицу. Он поймал руку, открыл глаза, увидел темный разлет бровей, серьезные глаза, открыл было рот, но Настя прикрыла его ладошкой, сказала:

– Подымайся, хозяин не любит, когда долго спят, а уже седьмой час.

Николай выскочил из постели, мгновенно оделся – и Суворовское, и зона приучили его не медлить, – прыгнув через пролет, потом другой, оказался в горнице.

Екатерина раскладывала по тарелкам вчерашнюю картошку и свеженарезанную селедку. Четверть самогона на столе сменили фырчавший самовар и плошка с медом.

– С добрым утром, приятного аппетита, – сказал Николай, сел напротив Мефодия.

Тот зыркнул из-под насупленных бровей.

– Долго спишь, – упрекнул он.

– Так если б Настя не разбудила, я бы еще часа четыре придавил, – признался Николай.

– Ты всегда правду говоришь? – спросил Мефодий.

– Если другому человеку не во вред, так говорю, – сказал Николай.

Мефодий был явно недоволен. Екатерина за его спиной перекрестилась, вздохнула.

– Так что мне с тобой делать прикажешь? – Мефодий толкнул Николаю чашку чая, расплескал половину. – Катерина, ты праведников в доме видела?

– Переночевал – пусть идет, – глухо ответила женщина.

– Дура баба. Куда идет? Ему дорога только обратно в зону. – Мефодий потер небритые щеки, поморщился. – Почему небритого к столу пустила? А малый босой, неумытый. У нас хата или барак? Ты хозяйка или подавальщица?

– Официантка, – подсказал Николай.

– Тебя спрашивали? – Мефодий сверкнул глазами.

Николай молча поднялся, сел на скамью, обулся, снял с крючка свою куртку, сказал:

– Спасибо за ночлег, пистолет следует отдать, у меня другого нет.

Мефодий облокотился на стол, подпер ладонью голову, посмотрел задумчиво, вздохнул и жалостливо произнес:

– Ну, спрашивается, мне такое нужно?

– Тебе нужно, Коню не в масть, пусть уходит, – решительно заявила Катерина. – Он еще молодой, у него вся жизнь впереди.

– Кончай базар! – Мефодий шарахнул кулаком по столу. – Баба, молчи! А ты, сявка, исповедуйся!

– Меня Николаем зовут, я к тебе в гости не напрашивался. Отдай пушку, я пошел.

«ТТ» брякнулся на стол, одновременно в здоровом кулаке Мефодия образовался «наган».

– Ты пацанов пугай, авторитет, – спокойно сказал Николай, забирая свой «ТТ» и поворачиваясь к хозяину спиной. – Деньги за харчи и самогон, как обустроюсь, занесу.