Пир на закате солнца

Снизу на шум выстрелов уже мчался «электрик», расстегивая на ходу кобуру. Сверху по лестнице бегом спускались оперативники. На площадке третьего этажа Угаров, зажатый в клещи, остановился.

Выстрел!

ГДЕ, КОГДА ЭТО УЖЕ БЫЛО?

НА КОГО ШЛА ОХОТА?

Выстрел! Треск разбитой плитки на полу у самых ног. Его не хотели убивать, его собирались взять живым.

ВЫСТРЕЛ!

КТО-ТО БЕЖИТ ПО ДОРОГЕ – СРЕДИ ПЫЛИ, ГАРИ, СРЕДИ ЭТОГО ОРАНЖЕВОГО ЗНОЯ…

Выбив плечом стекло на площадке третьего этажа, Угаров прыгнул вниз – не глядя, не разбирая, что под ним – кусты, припаркованные машины, мокрый асфальт:

Он упал плашмя на крышу «Тойоты», и она прогнулась, смялась. Оперативники думали, что он расшибся и уже не поднимется. Но они и здесь его недооценили.

Звон разбитого стекла. Угаров был на ногах у машины, его шатало, через высаженное боковое стекло он открыл дверь «Тойоты», рванул на себя.

– В голову не стреляй! – успел крикнуть старший группы подоспевшему «электрику», который уже вскинул пистолет.

Выстрел!

Пуля чиркнула по крыше «Тойоты», оставив свой след.

Рев мотора – сокрушив шлагбаум парковки, машина рванулась со двора и сразу как будто растворилась в дожде.

Глава 34 Анализ ДНК

О том, чем закончилась засада на улице Академика Виноградова, Катя не знала. По пути из Архангельского в Москву она позвонила Мещерскому. После того, что она видела у театра Гонзаго, одиночество казалось нестерпимым – настоящей пыткой, казнью. Пусть друг Сережка и ужасен в своей бороде, но с мозгами-то у него все по-прежнему в норме, светлые мозги, незамутненный источник, а как раз этого ей сейчас очень не хватает.

Ну и, конечно же, Мещерский тут же пригласил ее отужинать в том самом тайском ресторане на Чистых Прудах.

– Катюша, закажи бамбуковую рыбу, они туда добавляют кокосовое молоко.

– Не хочу, кусок в горло не лезет.

– Почему?

И Катя рассказала ПОЧЕМУ. Все рассказала, что знала, что видела и чего не понимала.

– Дела… – Мещерский как-то сразу тоже позабыл про «бамбуковую рыбу» и «дим-самы». – Ничего себе… вот черт… И вы в убийстве этой девушки Кусковой Полины опять Угарова подозреваете?

– Его машину у парка снова камера зафиксировала, дважды такие совпадения не бывают.

– Но он не способен убить.

– Можешь за него поручиться?

– Я знал его в юности, мы жили в одном дворе.

– Сколько времени прошло с тех пор.

– Я хотел ему помочь, думал – все это какая-то ошибка. Там, в камере, он мне сказал, что безумно любит одну женщину, ее Анна зовут, назвал мне ее телефон и попросил ей позвонить, рассказать, что он в милиции. И я позвонил ей.

Катя подумала: так вот кому Гущин обязан утечкой информации и вмешательством в дело адвоката.

– Вот ты позвонил, сделал жест благородный, а знаешь, что из этого вышло? Вот он теперь на свободе, и вторая жертва мертва. Знаешь, в каком виде труп нашли? А он был с ней знаком, с этой Полиной Кусковой. Говоришь – влюблен безумно в одну, которую Анной звать, так она ему в матери годится, судя по нашим данным, а эта Полина – он к ней ночевать приезжал, она у него вроде запасного варианта была, на всякий случай, а потом под нож пошла.

– Не может такого быть!

– Соседи Полины видели его там, у нее, в Воронках. Младшая сестра Полины тоже пропала, ее в розыск объявили, может, и она убитая где-то лежит, спрятана. Эх, Сережка, знаешь, как называется этот твой жест, этот твой звонок тайком? Предательство. А Гущин еще хотел, чтобы ты помог нам.

– Ну знаешь, выбирай выражения, – внезапно вспылил кроткий и деликатный Мещерский. Борода его встопорщилась от обиды, щеки покраснели. – Предательство… Я и думать не думал… И Андрюха Угаров на такое не способен. И потом, это ведь не я его выпустил, не я ему дверь камеры открыл, а вы. Что же этот твой лысый полковник, ас оперативного сыска, так работает, что какой-то паршивый адвокат приехал и все там у вас сразу с ходу порушил – и доказательства, и обвинение.

– Ну знаешь, ты тоже выбирай выражения! – Катя шлепнула ладонью по скатерти, так что звякнули бокалы. Она не терпела, когда кто-то посторонний (пусть даже друг Сережечка) критикует «их работу».

Подошел официант.

– Проблемы? Что закажете на десерт?

Мещерский засопел, взял меню.

– Мы еще не выбрали, позже.

Катя молчала. Минуту молчала, пять минут, потом ей это надоело. Ведь она вызвала Мещерского не ссориться, а советоваться, эксплуатировать его светлые «серые клеточки».

– Ладно, все хороши, чего уж там, – вздохнула она. – Мир?

– Конечно, мир. – Мещерский тоже вздохнул, растерянно заулыбался. – И я своей вины не снимаю, только он… Андрей… я представить себе не могу его в роли убийцы.

– Все на нем сходится, но есть одно обстоятельство, вернее, не одно даже. – И Катя начала рассказывать Мещерскому про посещение дома Москалевых, про визит генерала в Центр иммунологических исследований, а также про госпиталь.

– И все это случилось за эти два дня с той нашей встречи?

– Многовато событий?

– Я что-то окончательно запутался. – Мещерский погладил бороду. – А при чем тут ВСЕ ЭТО?