Никого, кроме коз, пастухов и мотоциклистов, не было видно. Требиште выглядело пустым, практически безлюдным.
Приходько спросил Сокола: что, поедем прямо к школе, вызовем учителя? Вроде это вообще против всяких правил работы с агентурой. Решать оперативные вопросы в чужой стране через переводчика – с таким стилем работы трудно было смириться. Но ничего другого не оставалось. Агент КЕЙ ФОР, этот самый учитель… как там его… какой-нибудь очередной Корча или Дроча (к албанским именам Приходько никак не мог привыкнуть)… Учителя звали Лека и, судя по времени – три часа пополудни, он должен был быть еще в школе на уроках.
Но Сокол, который сам родился на Балканах и знал толк в таких делах, приказал остановиться на площади возле кафе. Оно располагалось в покосившейся мазанке дверь в дверь с продуктовой лавкой. Пахло шаурмой, кофе и чем-то пригоревшим. У дверей за колченогими столиками сидели старики. За стойкой царил усатый, как таракан, хозяин в кожаном жилете. Под потолком работал телевизор, а на стене висели портреты матери Терезы (албанки по рождению), красавца короля Зога Первого и президента Буша-старшего.
Шофер Небойша крикнул хозяину что-то типа: принимай гостей, шевелись. Потом показал Рае Чистяковой замызганную дверь: тут, мол, туалет, если надо. Откуда-то вынырнули две тетки в черном и засуетились, вытирая столы и разгоняя мух, – джип с синими буквами ООН произвел впечатление в Требиште, где все решили, что приехали американцы.
Не успели глазом моргнуть, как, запыхавшись, в кафе влетел долговязый очкарик в сильно поношенной тройке, сшитой по моде 80-х. Приходько вспомнил фото, показанное майором КЕЙ ФОР, – ба, да это же наш агент Лека! Сам явился. Вызывать на стрелку даже не пришлось. Вот это да! На виду у всех, в кафе – стучать, никого не боясь, не стесняясь.
– Кофе по-турецки? – спросил Сокол.
– У меня давление, премного благодарен, господа, я выпью стакан молока.
Если это можно было назвать паролем и отзывом… Медленный с запинкой инглиш. В кафе все благоговейно замолкли.
– Пожалуйста, присядем. – Приходько кивнул на столик снаружи под линялым навесом. – Ждали нас?
Учитель Лека пожал плечами. Снаружи беседовать было как-то спокойнее, да и легче дышалось. Подошла, вытирая руки бумажной салфеткой, Рая Чистякова. Учитель вежливо поклонился ей. Он производил довольно приятное впечатление: этакий интеллигент-просветитель, внешне очень похожий на Ибрагима Ругову.
– Так вы ждали нас? – спросил Приходько.
– Как сказать. Мне сообщили – приедут.
– Вам сообщили, что конкретно нас интересует?
– В общих чертах.
– Почему жителей совсем не видно? – спросила Рая Чистякова по-русски. – Спросите у него.
– Женщина – ваш сотрудник или жена? – в свою очередь, поинтересовался агент.
– Сотрудник, можете говорить совершенно свободно. Из отряда Гезима Печа в селе сейчас кто-то есть?
– Много людей. Вас интересует Печ? Его убили три года назад.
– Мы знаем, мы хотели бы…
– Во-он тот дом напротив. Гнездо аиста на дереве. Видите на пороге женщина в черном? Это мать Ильяса, который и застрелил Печа – дал очередь из автомата. Он пробрался к нему в дом. Это произошло не здесь, а на приморской вилле, Печ разбогател, купил себе дом на море.
– Он сделал себе состояние на похищениях людей и торговле донорскими органами, – перебил Сокол.
– Ильяс сейчас, по слухам, в Америке, боится кровной мести, хотя у Печа не было родственников, которые могут отомстить, – продолжал агент, словно не слыша. – Это дело прошлое.
– Когда Печ был жив, сюда в село привозили людей из Косова?
– Никогда, что вы! Я живу тут всю жизнь.
– Вы что преподаете? – спросил Приходько.
– Литературу, наш родной язык, немного английский, чтобы наши дети могли приобщиться к…
– А вам известно, что по международным законам похищение людей с целью изъятия у них донорских органов – тягчайшее преступление, которое не имеет срока давности?
– Какая, собственно, информация вам необходима?
«Если даже агент, которому кейфоровцы доллары платят, так виляет, не идет на контакт, – подумал Приходько, – то что уж говорить о других? Они все тут горой друг за друга – соплеменники, объединенные клановой порукой».
– Конкретный факт, подтвержденный нашими военными источниками: пропажа в Крумском ущелье сербских военнопленных, доставленных через границу, а также двух женщин, – вмешался Сокол, начинающий терять терпение. – Крумское ущелье отсюда всего в нескольких километрах. Мы расследуем этот конкретный факт. Мы подозреваем, что…
– Простите, судя по выговору, вы хорват?
– Я майор загребской уголовной полиции и в настоящее время сотрудник международной следственной комиссии, – повысил голос Сокол. – Ваш Печ – садист и убийца, у него руки по локоть были в крови.
– Он когда-то учился в нашей школе. А Ильяс, который его убил, был моим учеником. – Лека снял очки, протер их полой пиджака. – По Крумскому ущелью у меня нет информации. Наши туда не ходят. Давно не ходят.