Пир для Воронов

Ему ответил пронзительный крик чайки. Толпа начала шевелиться, словно люди пробуждались со сна. Они оглядывались на соседей, гадая, кто из них осмелится посягнуть на корону. — «Вороний глаз никогда не отличался терпением», — сказал себе Мокроголовый, — «Возможно, он выскажется первым. Если так, то это будет его ошибкой». — Капитаны и короли долго ждали этого пира и не станут бросаться на первое же блюдо, которое подадут. — «Они желают его оценить, распробовать на вкус каждый его кусочек, и сравнить с другими, пока не найдут самое вкусное».

Эурон должно быть знал об этом. Он стоял, скрестив руки среди своей толпы немых и чудищ. Только ветер и волны отозвались на призыв Эйэрона.

— Железнорожденным нужен король, — продолжил жрец, после долгой паузы. Я спрашиваю снова. Кто из нас станет королем?

— Я стану, — донеслось снизу.

Тотчас раздался неровный крик:

— Гилберт! Гилберт! Гилберт Король! — поднялся клич. Капитаны расступились и дали подняться по склону претенденту и его защитникам, чтобы встать рядом с Эйэроном под костями Нагга.

Претендент оказался высоким и худым лордом с меланхоличным видом и с чисто выбритым подбородком. Его три защитника заняли место на два шага пониже, держа в руках его меч, щит и знамя. Все трое были похожи на претендента, и Эйэрон принял их за его сыновей. Знаменосец развернул стяг, на котором большая черная ладья плыла на фоне заходящего солнца.

— Я Гилберт Фарвинд, лорд Одинокого Света, — объявил лорд собравшимся.

Эйэрон знал некоторых Фарвиндов, странных людей, владевших землями на самой западной оконечности Большого Вика и разбросанными далее на запад островами — маленькими скалами, способными прокормить только один замок. Из них Одинокий Свет был самым удаленным, в восьми днях плавания на северо-запад мимо скал, облюбованных морскими котиками и львами, и далее по бескрайнему седому океану. Фарвинды оказались чуднее, чем он ожидал. Говорили, что они были оборотнями, нечестивыми созданиями способными принять облик морского льва, моржа или даже пятнистого кита — этого волка открытого моря.

Лорд Гилберт начал говорить. Он рассказывал о дивных землях за Закатным Морем, о землях без зимы и нужды, где смерть не властна:

— Выберите меня королем, — кричал он, — и я поведу вас туда. Мы построим тысячи кораблей, как это однажды сделала Нимерия, и всем миром поплывем за закат. Там каждый муж сможет стать королем, а каждая жена королевой.

Его глаза, как заметил Эйэрон, были то серыми, то голубыми, такие же изменчивые словно море. — «Безумные глаза», — подумал он, — «глаза глупца». — Видения, которые он расписывал, без сомнений были коварной западней Штормового Бога расставленной, чтобы завлечь железнорожденных навстречу гибели. Приношения, что рассыпали его люди, включали моржовую кость и шкуры морских львов, браслеты из китового уса, окованные бронзой рога. Капитаны осматривали их и отворачивались, оставляя возможность поживиться простолюдинам. Когда глупец закончил говорить, и его защитники начали выкрикивать его имя, только Фарвинды подхватили клич, да и то не все. Скоро крики «Гилберт! Гилберт король!» угасли. Сверху вслед лорду Одинокого Света, спускавшемуся вниз с холма, громко кричала чайка, севшая на одно из ребер Нагга.

Эйэрон Мокроголовый вновь шагнул вперед:

— Еще раз спрашиваю, кто станет нашим королем?

— Я! — громыхнул сильный голос, и вновь толпа расступилась.

Говоривший въезжал на холм, восседая в резном кресле из плавника, которое на плечах несли его внуки. Великолепные человеческие развалины весом в двадцать стоунов и возрастом девяносто лет были облачены в плащ из шкуры белого медведя. Его волосы были белы как снег, огромная борода одеялом накрывала старика от щек до бедер, так что было трудно сказать, где кончаются его собственные волосы, а где начинается медвежий мех. Хотя его внуки были настоящими великанами, под его весом они с трудом поднимались по каменным ступеням. Перед чертогом Серого Короля они опустили его на землю, и трое остались в качестве защитников.

«Шестьдесят лет назад этот человек легко бы завоевал поддержку людей», — подумал Эйэрон, — «но его время давно прошло».

— Да, Я! — зарычал человек, голосом настолько же громким, насколько огромным был он сам. — Почему бы и нет? Кто лучше? Для тех, кто слеп, я представлюсь — я Эрик Кузнец. Эрик Судья. Эрик Сокрушитель Наковален. Покажи им мой молот, Тормор.

Один из защитников поднял молот на всеобщее обозрение. Это была чудовищная вещь, чья рукоять была обмотана старой кожей, а стальная голова была величиной с буханку хлеба.