Пётр Первый - проклятый император

«Несчастье Петра в том, что он остался без всякого политического сознания, с одним смутным и бессодержательным ощущение, что у его власти нет границ, а есть только опасности. Эта безграничная пустота сознания долго ничем не заполнялась. Мастеровой характер усвоенных с детства занятий, ручная черная работа мешала размышлению, отвлекала мысль от предметов, составляющих необходимый материал политического воспитания, и в Петре вырастал правитель без правил, одухотворяющих и оправдывающих власть, без элементарных политических понятий и нравственных сдержек. Недостаток суждений и нравственная неустойчивость при гениальных способностях и обширных технических познаниях резко бросались в глаза и заграничным наблюдателям 25–летнего Петра, и им казалось, что природа готовила в нем скорее хорошего плотника, чем великого государя».

(Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 2. Ростов–на–Дону, 2000. С. 501—502)

Правда, и здесь Ключевский непременно хочет оправдать царя Петра:

«С детства плохо направленный нравственно и рано испорченный физически, невероятно грубый по воспитанию и образу жизни, бесчеловечный по ужасным обстоятельствам молодости, он при этом был полон энергии, чуток и наблюдателен по природе. Этими природными качествами несколько сдерживались недостатки и пороки, навязанные ему средой и жизнью».

(Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Т. 2. Ростов–на–Дону, 2000. С. 502)

Обстоятельства молодости Петра были какими угодно, но только не «ужасными», но судорожная, болезненная подвижность, неспособность остановиться, поверхностность, неумение сосредоточиться были с ним всю его жизнь. Когда взрослого человека все время надо развлекать, занимать, увлекать или он сам изо всех сил развлекает себя, избегая любой возможности остановиться и задуматься, — это признак нездоровья. Стремление подчинить «правилу» всю жизнь — тоже ярчайший признак невроза, если не чего–то посерьезнее. Но если бы только в том было дело….

«БОЛЬНЫЕ ПРОЖОРЛИВЫ И СЕКСУАЛЬНЫ»

(Детская психиатрия. Учебник/Под редакцией Э.Г. Эйдемиллера. СПб.: Питер, 2005. С. 79)

Современников, потом историков поражала прожорливость царя. Если Алексей Михайлович в еде был крайне умерен, а за едой — аккуратен, то Пётр был чудовищно прожорлив и несдержан в еде.

И так же неудержимо сексуален, далеко выходя за пределы приличия. Такое впечатление, что он просто не мог удержаться при виде любой понравившейся ему женщины, кто бы она ни была. Для него не существовало приличий, правил поведения за столом — он в любом обществе чавкал, набивал рот едой (оттуда падало), рвал пищу руками, не обращая никакого внимания на то, как реагируют сотрапезники.

Но точно так же для Петра не было правил поведения и в еще более деликатной сфере жизни. В конце концов, свою будущую вторую жену Пётр попросту отобрал у Меншикова (быть может, была тут и провокация самого Меншикова, но ведь каков факт…). Может быть, Петр не понимал, какое впечатление на всех окружающих производят его романы то с английской актрисой, to с матросской девкой из Саардама, то с женами собственных подчиненных? Или ему было безразлично? Во всяком случае, если его отец и старший брат всегда держали себя в рамках приличий, то Петр не последовал их примеру.

Неумение удерживаться, стремление овладеть буквально всякой женщиной, которая только смогла ему понравиться, привело к закономерному итогу: известно более 100 бастардов Петра. Что характерно, он им никогда не помогал, объясняя это очень просто — мол, если будут достойны, сами пробьются.