Пёс во тьме

Лисил, сгорбившись над перилами, испустил длинный стон.

— Я не должен был есть… что-либо.

Действительно, он выглядел бледным, а другие стояли недалеко от него, но у нее было мало желания присоединиться к ним.

Лисил и маджай-хи очевидно были намерены внимательно наблюдать за Бротандуиве. Как будто бы любой из них мог знать мастера анмаглахка. Лисил открыто выражал неприязнь к греймасге, хотя сейчас его слишком тошнило, чтобы следить за кем-либо. Между тем Магьер продолжала подталкивать Бротандуиве, как ей казалось, тонкими вопросами, хотя сама она была столь же тонкой, как гроза.

Из всех нынешних товарищей Леанальхам, Магьер была той, с кем она чувствовала себя наиболее комфортно. Магьер становилась пугающей, когда этот странный ужас ее природы выходил на поверхность. Но она также была безжалостной, как и Сгейльшеллеахэ, защищая тех, кто ей небезразличен или любого, кого она просто хотела защитить.

Мать Леанальхам была полукровкой, родившаяся от изнасилования. Она бежала в печали и безумии, в то время когда Леанальхам была еще младенцем. Все предполагали, что мать Леанальхам мертва, но именно эта мать дала ей имя при рождении, которое означало Дитя Печали, неудачное имя.

Магьер не заботилась о таких вещах. Она бросала вызов всем, кто плохо думал о ней или о тех, кто имел для неё значение. И никто не рисковал сказать что-либо ей в лицо более одного раза.

Леанальхам еще предстоит найти в себе такую силу.

Но с ними был маджай-хи, которого все — даже Бротандуиве — называли Мальцом. И это было отвратительно, чтобы давать имя, даже то, которое он хотел использовать, священному существу. Его бдительные глаза слишком часто были на греймасге, но, в отличии от Лисила, пристальный взгляд маджай-хи был твердым, холодным, сидя в совершенной неподвижности. Это было так тревожно — пугающе — до тех пор, пока он не моргал, то и дело, посматривая на неё.

Бротандуиве ясно дал понять, что он ожидает, что его молодая подопечная останется безмолвной относительно событий, которые привели их сюда. Леанальхам до сих пор склонялась его воле, но она устала от этого. Эта усталость обострялась каждый раз, когда кто-то произносил ее ужасное имя.

Оно слишком подходило ей. Оша ушел, и с ним последняя часть мира, от которой она вынуждена была отказаться. Она пребывала в изоляции и одиночестве, и никого не мог сказать, что же на самом деле изменилось для нее.

И затем она обнаружила, что маджай-хи вновь наблюдает за ней.

Часть ее чувствовала, что он больше, чем кто-либо, мог бы понять, что она перенесла. Но он был настолько странным, маджай-хи по форме, но не по своим поступкам и словам. То, что он мог говорить в ее голове, было неестественно. Она узнала о том, что Винн называла это «разговор памятью», о том, как маджай-хи, Клуассасы и другие священные разговаривают со своими. Но они делали это с воспоминаниями, а не словами.

Взгляд Леанальхам снова переместился на Бротандуиве, его лицо, как и всегда, было нечитаемое. Она, конечно, не могла говорить с ним ни о чем, что имело значение.

Тогда другое движение привлекло ее внимание.

Молодой помощник капитана шел прямо по направлению к ней вокруг передовой мачты. Накануне она заметила, что он наблюдал, смотрел на нее, когда она садилась на борт. Он не пытался заговорить с ней, так что она не уделила этому особого внимания.

К своему ужасу, он подошел вплотную к ней, улыбнулся, показывая ряд белых зубов, и прищурился в любопытстве.

— Надеюсь, что ваши апартаменты удобны, мисс, — сказал он на нуманском. — Я хотел раньше проверить, но все всегда заняты в первый день в порту.

Леанальхам отшатнулась. Она поняла большинство его слов, хотя он говорил слишком быстро и был слишком близок к ней. Его зубастая улыбка исчезла.

— Извините, мисс, я забыл представиться. Первый помощник Хэтчинстол, к вашим услугам.

С еще одной ухмылкой он протянул ей руку.

Леанальхам съежилась, отступая вдоль перил.

* * *

Малец сосредоточился на Бротане и ждал, когда проскользнет любое воспоминание в сознании старого убийцы. Тем не менее, он не мог перестать переводить взгляд на Леанальхам и искать смысл тех промелькнувших воспоминаний, которые ему удалось увидеть в ней за день до этого.

Различные маджай-хи наблюдали за нею из леса, возможно в течение нескольких лет или даже больше, прежде чем она покинула свою родину. Что это означало? Ее эмоциональное состояние вызывало более непосредственное беспокойство. Насколько она функционально приняла жизнь вне своей родины, она все еще была Ан’Кроан. Помимо желания узнать другие, более важные тайны, Мальцу не нравилось пребывать в неведении относительно того, почему Бротан тащил Леанальхам и Ошу по всему миру.

— Может быть, тебе следует спуститься, — сказала Магьер Лисилу. — Ты выглядишь не очень хорошо.

— Мне нужен свежий воздух, — простонал он.

Затем Малец заметил резкое движение на палубе.

Леанальхам съежилась в отступлении от мужской руки.

— Все в порядке, — сказал молодой человек в спешке. — Я не хотел…

Учащенное дыхание и скольжение стали по коже заставило Мальца вздрогнуть и посмотреть вверх.