Пёс, который изменил мой взгляд на мир

Когда мы с Наузадом появились из-за угла, водитель внезапно поднял крик и замахал руками, с ужасом указывая на собаку.

– Что такое, Гарри? – спросил я.

– Он говорит, никаких бойцовых псов, – ответил тот.

– Скажи ему, все в порядке. Я ему пасть свяжу, хорошо?

Они поспорили пару минут, но наконец водитель смирился. Возможно, не последнюю роль в этом сыграл тот взгляд, которым его наградил командир НПА.

Я сам себя ненавидел за то, что мне приходилось делать, и точно понимал, что «зеленые» меня бы по голове не погладили, но делать было нечего. Черной изолентой я обмотал Наузаду морду так, чтобы все время пути он мог нормально дышать и пить – если конечно ему кто-то даст воды.

– Прости, Наузад, – сказал я, аккуратно затаскивая его в минивэн и укладывая на среднее сиденье, где он должен был ехать в одиночестве. Остатки веревки пошли на то, чтобы смастерить ему свободный ошейник и прикрепить к поручню рядом с креслом. Так, по крайней мере, у него не было шансов сбежать или прыгнуть на водителя.

– Пожалуйста, быстрее, Пенни Дай. – Гарри похлопал меня по плечу. – Водитель уже хочет ехать.

– Ладно.

Я в последний раз посмотрел на собак. Они все выглядывали в окно, и это было странное зрелище – как сцена из диснеевского мультика про животных, которые едут в автобусе на экскурсию.

– Скажи ему, чтобы присматривал за собаками. Пусть не оставляет двери открытыми, когда будет останавливаться, иначе они сбегут, – попросил я Гарри.

Чтобы водитель понял все как следует, к нему в машину на прощание заглянул старший полицейский. Мы с ним договаривались, что деньги будут заплачены только после того, как собак доставят на место, и командир, вероятно, решил на всякий случай напомнить ему об этом.

Мы с Дэйвом и Джоном отошли в сторону, когда водитель сел за руль и захлопнул дверь. Вонючее облако черного дыма вырвалось из выхлопной трубы, когда он включил зажигание.

Кренясь и поскрипывая, минивэн поехал прочь. Сквозь заляпанное грязью стекло я еще какое-то время видел узкую морду РПГ, озиравшегося по сторонам. Он явно пытался понять, что за чертовщина творится вокруг.

У нас ушло двадцать минут на то, чтобы погрузить и отправить собак.

Я повернулся к парням, которые отдавали столько времени и сил, чтобы мне помогать все эти три месяца.

– Мне это снится, или у нас правда все получилось? – пробормотал я, пожимая руку сперва Дэйву, потом Джону.

– Вот это я бы назвал «в последний момент», – с широченной улыбкой ответил Дэйв, не скрывая своего облегчения.

– Думаешь, нормально доберутся? – спросил Джон.

– Обязаны. После всего, что до этого было, – твердо ответил я. – И, кстати, вот еще что. Загоны надо разобрать. Не хочу, чтобы НПАшники или кто-то еще сажали туда других собак. Начните прямо сейчас, хорошо? Я быстро. Мне только с Клаусом поговорить.

Клаус убирал фотоаппарат. Он щелкал все то время, пока мы связывали собак.

– Ну что, ты доволен? – спросил он, когда я подошел.

– Еще как, – отозвался я. – Можно попросить тебя об услуге?

Я знал, что Клаус задержится на базе еще недели на две после нашего отъезда.

– Если собаки доберутся до приюта нормально, ты не мог бы расплатиться за меня с командиром НПА? – Я вытащил из кармана четыреста баков мятыми купюрами и вручил их ему. – Как только мне сообщат, что все в порядке, я тут же дам тебе знать по радиосвязи.

– Это ты здорово сделал, – сказал он с улыбкой, засовывая деньги в нагрудный карман.

– Спасибо. Приятно думать, что мы принесли хоть какую-то пользу, – ответил я, глядя в чистое, бездонное афганское небо. О бесполезной поездке в баракзайскую школу сейчас вспоминать не хотелось.

– Если все получится, сможешь следующим рейсом отправить Душмана и Лоскутка?

Я надеялся, что не слишком о многом его прошу.

– Без проблем. А он меня не укусит? – засмеялся Клаус, скрепляя рукопожатием наш уговор.

– Разве что ты его палкой в глаз ткнешь.

В воздух поднялся столб дыма: это Дэйв подпалил одеяла и ящики, когда-то служившие домом наузадским псам.

Следующий час пролетел незаметно: мы были поглощены подготовкой к отъезду. Гарри впервые в жизни не нашелся, что сказать, когда получил подарок, который мы выписали для него из Англии какое-то время назад. Это была настоящая крикетная бита, на которой расписался по очереди каждый из нас. Гарри молча кивал и тряс нам руки с улыбкой от уха до уха.

Успели мы попрощаться и с афганскими полицейскими, и даже сфотографировались все вместе на память. Мы обменялись оружием, афганцы сели на стулья, а мы втроем присели перед ними на корточки. Потом мы крепко пожали друг другу руки и обнялись. Все понимали, что больше мы никогда не увидимся.

Когда стемнело и я вышел за ворота базы, которая три месяца служила мне домом, огляделся по сторонам в поисках Душмана и Лоскутка.

Их не было видно. Скорее всего, где-то заигрались до самой ночи.

Я не оглядывался. Слишком много воспоминаний, слишком много эмоций осталось за этими глинобитными стенами.

24 Конец и начало

– Опять двадцать пять! – прокричал кто-то, и мы все посмотрели в небо. – Летит!