Пёс, который изменил мой взгляд на мир

Я понимал, что ему надо больше двигаться, а сейчас он целыми днями валялся на своей подушке и поднимался только поесть и помочиться. Но поскольку невозможно было предсказать, как он поведет себя с тем или иным человеком, я мог выгуливать его только по ночам. Это вызывало у меня досаду. Он ведь не был злым по характеру, ему просто крепко досталось в прошлой жизни. К сожалению, всерьез заниматься его воспитанием я не мог, на это физически не было времени. И рисковать, что он кого-то покусает, тоже было нельзя, поэтому держать Наузада приходилось на коротком поводке – в буквальном смысле слова.

Поводок я сделал из парашютной стропы. Но даже с петлей на шее Наузад все равно рычал, вставал на задние лапы и пытался кидаться на незнакомцев, стоило кому-то пройти ближе, чем в десяти шагах. Никакие слова не помогали. Утробное рычание и оскаленные клыки были его единственным ответом. Я понимал, что он всего лишь пытается защищать меня. Я точно знал, что с этим можно справиться. Но время… Где взять на это время?

Будущее Наузада тревожило меня больше всего. Даже если его удастся доставить в приют, я сомневался, что кто-то согласится взять его домой. Но тогда у персонала приюта на руках окажется неуправляемый бойцовый пес – и что они будут с ним делать?

Думать об этом я не хотел.

Джон наполнял канистры с водой у насоса. Я пошел в его сторону. Хотя он был еще совсем молоденьким парнишкой, мы отлично ладили и временами болтали обо всем, что приходило на ум. Сейчас до меня дошло, что я никогда не спрашивал, откуда он родом и сколько ему лет. Вот и тема для разговора, почему бы и нет?

– Привет, Наузад, – поздоровался он, выключая насос и оборачиваясь в нашу сторону.

Внезапно, без предупреждения Наузад с рычанием бросился Джону в ноги. К счастью, тот оказался достаточно шустрым и отпрыгнул, прежде чем пес вцепился ему в лодыжку. Не будь у него такой быстрой реакции, он мог бы серьезно пострадать.

– Тварь, это что еще? – заорал Джон.

Он не мог понять, в чем дело, я тоже. Он же не был для Наузада чужаком. Джон его временами кормил, черт возьми.

И тут внутри у меня что-то хрустнуло. Злость на талибов, которые палили по нам каждый день, хронический недосып, нервы, холод – все это сплелось в один клубок. И я понял, что больше так не могу.

– Наузад! Все! Хватит! – выкрикнул я, дергая за поводок с такой силой, что чуть не опрокинул его на спину. Затем я поволок его к воротам. – Никто тебя в приют не возьмет. Бесполезная ты тварь!

Совершенно обалдевший Джон смотрел на это какое-то время, потом вернулся к насосу.

Как только я смог достаточно приоткрыть ворота, я вытолкал Наузада наружу. Он сперва пытался сопротивляться, передними лапами цепляясь за землю, но я был сильнее. Он не издавал ни звука, в шоке оттого, что я выгоняю его в холодную ночь.

Луна сегодня была особенно яркой, и в ее серебристом сиянии я смотрел, как Наузад трусит прочь от ворот. Дойдя до угла, он обернулся и пару секунд смотрел на меня – а потом исчез.

Я сделал вдох, другой и только тогда осознал, что случилось. После всего, через что мы вместе прошли, я выгнал Наузада вон. Все было кончено.

Чувство вины терзало меня. Но теперь было уже поздно. Что сделано, то сделано.

Я пошел в казарму, по-прежнему с бесполезным поводком в руках. Надо было поспать. Я очень устал.

Это было поражение. Два месяца я отчаянно пытался убедить себя, что смогу помочь афганскому бойцовому псу, но оказалось, что все это без толку.

И не Наузад был в этом виноват, просто так получилось. Я повторял себе вновь и вновь, что сделал все, как надо. Сидел на койке в выстуженной комнате, расшнуровывал ботинки. Лег спать, даже не раздеваясь – все равно через три часа на дежурство. Стараясь не думать о Наузаде, я погрузился в сон.

Меня разбудил будильник, вокруг стояла кромешная тьма. Оставалось десять минут до радиодежурства в штабе. Три часа ночи, все хорошо.

Нет, конечно, не все, сказал я себе, торопливо обуваясь и притопывая, чтобы хоть немного согреться. Затем я натянул куртку и шапку и вышел наружу.

Луна была ясная и холодная, весь мир вокруг казался обледеневшим. Земля похрустывала под ногами, пока я шел в штаб. И тут я услышал странный звук, разносившийся в неподвижном воздухе.

Это был не вой, ничего похожего на то, как в фильмах завывают волки-оборотни, – нет, кто-то скулил, негромко, отчаянно призыва на помощь. Собака.

И я точно знал, кто это.

У меня еще оставалась пара минут до дежурства, и всегда можно было сказать, что я немного проспал, так что я взял самодельную деревянную лесенку, прислонил к стене и забрался наверх, чтобы выглянуть на ту сторону.

– Черт.

Внутри все сжалось.

Наузад сидел у ворот, потерянный и отвергнутый. Он ждал, чтобы его впустили в то место, которое он уже привык считать своим домом. И этот дом для него создал я.

– Не делай этого, – строго сказал я себе, спускаясь на землю. – Ему скоро надоест. Найдет себе другое убежище. Оставь его в покое. Все равно ничего не выйдет.

Мне больших усилий стоило заставить себя дойти до штаба.