Пёс, который изменил мой взгляд на мир

Я сделал еще три шага в темноту. Слева обнаружилась ниша, совершенно неприметная с первого взгляда. Я пригляделся и понял, что это еще один узкий проход, ведущий в маленькую кладовую.

В глубине души я надеялся, что, исследуя это строение, найду какие-то следы прошлого, хотя, разумеется, здесь должны были все исследовать задолго до меня.

Чего я меньше всего ожидал, так это низкого угрожающего рычания, которое донеслось внезапно из кладовой. Это застало меня врасплох.

Я поводил фонариком ниже и обнаружил источник звука. В луче света отразились два больших красных глаза. Из темноты вновь послышалось рычание. Глаза смотрели на меня, не мигая.

Я отступил на шаг, чтобы осветить фонарем все помещение. Так мне удалось разглядеть собаку, свернувшуюся калачиком у дальней стены. Я сразу признал ее. Это был смахивающий на овчарку пес, которого заставляли драться у меня на глазах пару дней назад.

– О, черт, – сказал я. Мне это выражение показалось как нельзя более подходящим к случаю.

Пес снова зарычал, но не пошевелился.

Какого черта он тут делал? И, главное, кто его сюда впустил? Я точно знал, что ворота стали неприступными с тех пор, как я ими занялся всерьез.

– Это полицейские тебя сюда притащили, да? – шепотом спросил я собаку. Поскольку он был не таким уж маленьким, на полу в этой крохотной кладовке ему едва хватало места, чтобы лежать свернувшись. Задние ноги были плотно прижаты к туловищу.

Он поднял голову к свету, пытаясь разглядеть чужака, вторгшегося в его убежище. Теперь я видел, что мордой он и впрямь слегка похож на овчарку, если не считать обрубков на месте ушей. Правый был все еще покрыт запекшейся кровью. Шерсть у пса на спине была короткой, палевой, а передние лапы до колен оказались белыми, как будто он надел носки.

Пес лежал и смотрел на меня.

– Значит так, я несъедобный, – сказал я ему, чувствуя прилив облегчения. Еда – это язык, который понимают все животные. – Хочешь печеньку? – поинтересовался я и опустил фонарь на землю, чтобы пес мог меня как следует разглядеть. Я присел на корточки и полез в передний карман за галетами, которые носил с собой постоянно. Называть их печеньем означало им сильно польстить: на вкус они больше всего напоминали затхлый картон. Но мы уже знали, что талибы могут напасть в любой момент, и никому не хотелось застрять на наблюдательном посту на несколько часов без всякой еды, даже если пить после этих галет хотелось неимоверно.

Я протянул к собаке левую руку, держа печенье между большим и указательным пальцами на тот случай, если он все-таки решит, что я выгляжу более аппетитно. Я уже видел, какие у него клыки. Знакомиться с ними ближе мне не хотелось.

Он снова зарычал. Это был низкий звук, как будто пробудился какой-то зверь из ночных кошмаров. Я вздрогнул, но все равно продолжал тянуться к нему. Нас с псом разделял еще добрый фут.

– Тихо, Пен, спокойно, – бормотал я сам себе, осторожно придвигаясь ближе. Я отчаянно надеялся, что пес меня просто пугает, но на самом деле настроен не агрессивно.

– Хороший мальчик. Я тебя не обижу, – негромко сказал я ему, – они вкусные, правда!

Я помахал коричневой галетой у пса перед носом. На сей раз дернулся он. Потом посмотрел на галету и с подозрением принюхался. Сомневаюсь, чтобы до сих пор ему доводилось пробовать что-то подобное. Потянувшись, он попытался взять галету зубами.

– Хороший мальчик. У меня еще есть.

Меня порадовало, что в галетах пес все-таки заинтересован больше, чем во мне.

Я вытащил из зеленой упаковки еще одно печенье и подтолкнул к нему, но когда моя рука оказалась слишком близко, он внезапно гавкнул и без предупреждения клацнул челюстями.

Я отреагировал слишком быстро, метнулся назад и плюхнулся на задницу.

Собака при этом не шевельнулась, двигалась только голова. Но угрозу он озвучил достаточно ясно.

– Ладно. Я понял, границы не нарушаем. Все хорошо, Мистер Злобный Пес. – Я бросил ему галету и медленно поднялся.

На этот раз он не стал тратить время и принюхиваться, а просто потянулся вперед, ухватил зубами угощение и принялся жевать.

– Так, приятель, я пойду принесу тебе воды. Она точно не помешает.

Я знал, что оставлять пса на свободе посреди базы нельзя. И мне не хотелось думать о том, какая участь ждет бедолагу в руках полицейских.

Но база теперь была собаконепроницаемой, и он не смог бы сбежать, даже если бы захотел. Значит, мне предстояло вывести его наружу. Однако здравый смысл подсказывал, что мне это не удастся, пока пес не станет мне доверять. Я уж точно не собирался тащить его за ворота насильно.

Я вышел из здания и чуть не ослеп от яркого послеполуденного солнца. Дойдя до того места, откуда мы брали воду, я взял одну из канистр, которые использовали для мытья посуды. Она еще была полна на четверть. Вернувшись в дом, я обнаружил на полу большую серебристую миску, которую полицейские иногда использовали для готовки. Ее ставили на открытый огонь, и снаружи она вся почернела от копоти, а изнутри налипли пригоревшие остатки пищи.