Пёс имперского значения

Прохладное лето 34-го. Кобрин

— Ну и чего там? — Ворошилов нетерпеливо посмотрел на часы и перевёл взгляд на вжавшегося в стул радиста. — Летят?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — сержант, слегка ошалевший от присутствия высокопоставленных зрителей с громадными звёздами на погонах, чуть сдвинул в сторону наушник, чтобы слышать самого себя. — Летят. Только что встретились в районе Минска, где-то через час будут здесь.

Климент Ефремович вздохнул с облегчением и присел, стукнув об пол наградной шашкой. В ножнах мелодично звякнул серебряный рубль, брошенный туда для пущего шика. Правда, в книжке, которую Главком прочитал недавно, упоминался двугривенный, да и Сергей Сергеевич рассказывал нечто похожее, но подобная мелочность не к лицу советскому генералу. Только вот монету пришлось долго обтачивать напильником, иначе упорно не хотела влезать. Но нужный инструмент имелся — слесари бывшими не бывают. Весь вчерашний вечер посвятил трудам праведным, и результат превзошёл все ожидания — звенит, собака. А то, что шашку заклинило намертво упавшим туда же надфилем…. Так парадным оружием не воевать.

— Ты чего мандражируешь, Клим? — рядом появился нарком Каменев.

— А ты нет?

— Привык…

— Хорошая привычка. А я всё никак. Все эти подготовки, тренировки, репетиции. Парадные коробки ходят как пьяные матросы после штурма шустовских заводов… Хуже только буденовские трактористы, по недоразумению возомнившие себя механиками-водителями. Они меня в гроб вгонят, Сергей Сергеич. И чего я покажу товарищу Сталину? Парад? Хрен собачий, а не парад. Не в том смысле, что Иосифу Виссарионовичу хрен, а что парад ни на чего другое похож не будет. Вот скажи — зачем это нужно стране победившего пролетариата? К чему церемонии?

— Меня-то пролетарием не обзывай. Или ты себя имел ввиду?

— Я вообще…

— Угу, только если бы в газетах не написали, рабочий класс так бы и не узнал о своей победе. Но это всё лирика, давай по делу. Ты как хотел? Прилетят сейчас товарищ Сталин с товарищем Деникиным, встретим их, поздороваемся, корону и меч, в газету "Правда" завёрнутые, Антону Ивановичу отдадим, по стакану водки выпьем и всё?

— Да понимаю прекрасно, — Ворошилов страдальчески скривился. — Но можно как-то попроще.

— Можно, — согласился Каменев. — Но нельзя!

— Это как?

— А вот так. Не для себя стараемся — историю творим! Пусть у наших потомков будут свои легенды. Клим, хочешь стать человеком-легендой?

Главком покосился на Булгакова, который скромно сидел в сторонке и что-то черкал в своём блокнотике:

— Хочу…, не хочу…, думаешь, вот он будет нас спрашивать?

Рассматривать облака через иллюминатор интересно только первые десять минут полёта, а потом воздушные замки и прочие клубящиеся под крылом красивости надоедают. Или это дело привычки? И шум, сопутствующий путешествию, всегда действует успокаивающе. То ли это гул авиационных моторов, как сейчас, или мерный перестук поезда, или монотонный матерок извозчика, подгоняющего лошадей.

Сталин отложил на столик проект конституции, который просматривал до этого, и откинулся в удобном кресле. Глаза сами закрылись, и в лёгкой полудрёме мысли потекли плавно и спокойно, сменяя друг друга неторопливо, выстраиваясь в логические цепочки. Редко когда удаётся вот так, просто, посидеть и подумать. Всё время спешка, стремление догнать и перегнать…. Ладно ещё верные товарищи по партии, перестреляв предварительно всех неверных, взвалили на себя значительную часть забот. Действительно, с прошлого года стало как-то полегче — новоиспечённые генералы развернули настолько активную деятельность, что не всегда удавалось проследить за её результатами.

И пусть не всегда получались у них некоторые мелочи, вроде весеннего восстания в Вене, так это от избытка энтузиазма. Но и поражение принесло некоторые дивиденды, вроде пары заводов в Флоридсдорфе, купленных за сущие копейки под прикрытием беспорядков у безутешных наследников. Наверняка Будённый руку приложил, это ему вечно не хватает денег на свои танковые армады.

А Ворошилов? Откуда у него такая потрясающая работоспособность? Специально проверял — на работе засиживается за полночь, а пустых бутылок выбрасывают из кабинета всё меньше и меньше. Трезвенником не стал, но на Политбюро с перегаром уже больше полгода не появлялся. И работает, работает, работает….