Читаем Пилоты Его Величества полностью

Месяц назад никто не знал о существовании капитана Мациевича; во вторник за гробом его двигалась стотысячная толпа. В смерти Мациевича, как и в славе его, есть что-то феерическое. Таких похорон, кажется, еще не бывало у нас. Гимназисты, студенты, курсистки, журналисты, офицеры, жандармы – все профессии, все группы, все лагери и состояния объединились у скромного дубового гроба с венчавшей его треуголкой. Подчеркнутый политический характер похорон Комиссаржевской, Достоевского и других свидетельствует, что в России даже за гробом не прекращается борьба двух миров, не обрывается протест, которым отравлено у нас всякое общественное явление. Мациевич каким-то чудом избег этой участи. Его труп словно заполнил пропасть между правой и левой Россиями. «Несть Эллина, ни Иудея» за гробом погибшего авиатора, как нет двух мнений о заслугах русских пионеров воздухоплавания. В этом смысле авиация, пожалуй, единственный факт русской жизни, не внесший раздора в наш обиход, не прозвучавший диссонансом. Кадеты, октябристы, черносотенцы и даже, я думаю, социалисты не разошлись в оценке заслуг пионеров авиации. И потому смерть Мациевича отозвалась во всех русских сердцах одинаковой болью. Мне представляется, что это единодушие скорби, незримая связь, которую тень погибшего авиатора охватила все круги русского общества, это смягчение ожесточенных сердец у гроба погибшего, это обезвреженное смертью жало смерти – вот что сделало из смерти Мациевича событие, а из похорон его пышный праздник печали. Глядя, как в потоке следовавших за колесницей людей тесно жались друг к другу блестящий лейб-гусар, мастеровой, студент, курсистка и член Государственной думы, влажный взор невольно устремлялся к дубовому гробу – талисману такого чудесного объединения.

Авиация – первое культурное дело в России, не отравленное политикой. Своим отношением к авиации общество показало, как нежно умеет оно лелеять плод культуры, ценить тружеников на этом поприще, сохранять порядок, блюсти честь и достоинство страны, без помощи полиции, без руководства власти…

* * *

В похоронах этого трагически погибшего смелого человека была одна новая черта, намек на нечто новое в русской жизни. И как ни слаб был этот намек, те, для существования и роли которых в нем скрыта сильная угроза, поняли его и поспешили отозваться. С одной стороны, г-н Пуришкевич выступил с заявлением, что он не мог принять участия в похоронах капитана Мациевича, так как ими овладела революционная толпа, с другой стороны, в одной провинциальной радикальной газете послышались ясные ноты недовольства.

Массовое участие радикальной молодежи в похоронах капитана Мациевича действительно придало им особый интерес. Кем был покойный? Офицером русской армии, все свои силы и все свое мужество отдавшим на увеличение боевой мощи России, сначала в подводном, а затем в воздушном плавании. Он служил народу и родине, но непосредственно находился на службе у такого правительства, которому радикальная молодежь, как известно, не особенно сочувствует. То, что молодежь сердцем поняла, что армия стоит вне партий и политики, что выдающиеся деятели, честные, мужественные, смелые, принадлежат всей России и дороги всем русским людям, независимо от их политических воззрений, – и составляло самую яркую черту похорон Мациевича, превратило их в общественное событие.

* * *

Отдел воздушного флота выработал основные положения о школе авиации. Отдел самостоятельно открывает собственную школу на средства высочайше утвержденного комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования. Цель открытия авиационной школы заключается, с одной стороны, в желании избавить лиц, обучающихся полетам, от зависимости заграничных школ, в которых, по словам всех русских летунов, дело обучения поставлено весьма неудовлетворительно. Но главная цель – подготовить многочисленный кадр авиаторов специально для нужд русского воздушного флота. Число учащихся не определено точно и зависит от числа наличных аппаратов. В школу будут приниматься главным образом лица, состоящие на действительной военной и морской службах. В случае оставшихся вакантных мест будут приниматься и частные лица, но непременно с образовательным цензом и отбывшие военную службу. Кроме преподавания теоретических научных курсов воздухоплавания в школе главное внимание будет уделено практическим занятиям – ознакомлению с устройством аэропланов, моторов, а также обучению полетам. Платы за обучение никакой не взимается, но учащиеся не получают никакого содержания. Школа будет открыта в г. Севастополе, как месте, в силу климатических условий, наиболее удобном и наиболее подходящем для полетов. Заказанные за границей Отделом воздушного флота аэропланы (1 – «Фарман», 2 – «Антуанетт» и 1 – «Телье») будут непосредственно из-за границы высланы в Севастополь. Инструкторами по обучению полетам на аэропланах будут: поручик Руднев («Фарман»), штабс-капитан Матыевич-Мацеевич («Блерио») и полковник Зеленский («Антуанетт»).

* * *
Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное