Пилот ракетоносца

Разумное решение. Ведь, оставшись после МВП почти без хода, «Буцефал» станет легкой добычей для вражеских кораблей. И в этом случае шесть ракетоносцев – а в 24-й бригаде их именно шесть – это серьезный шанс на выживание. Но зато там, где сейчас окажется 93-я бригада, она останется в меньшинстве, тем более что тяжелые крейсера и эсминцы флота Метрополии вышли из подпространства достаточно далеко, сохранив походный ордер, но потеряв скорость и направление. Впрочем, они в любом случае скорее пойдут на помощь двум имперским крейсерам и кораблю-матке, отбивавшимся от превосходящих сил халифов примерно в одной астрономической единице от «Буцефала».

«Так что одни…»

– Сброс!

Механизм экстренного сброса буквально отстреливает ракетоносцы в сторону от оси движения носителя, одновременно придавая им дополнительное ускорение. Эрик этот момент не пропустил, поймал, и врубил маршевые двигатели на пике скорости, которую набрал «Лот-3». Толкнуло в ноги, словно спрыгнул на землю с приличной высоты, и сразу затем навалились шестикратные перегрузки. Для Эрика это было нестрашно, но кое-кому на борту «Кабира» поплохело как следует, тем более что речь шла не о том, чтобы перетерпеть в компенсаторах и противоперегрузочных костюмах какие-нибудь жалкие пять-десять секунд ускорения. Эрик предполагал гнать «Лот-3» с ускорением столько, сколько окажется возможным из тактических соображений. А это долго. Впрочем, судя по индикаторам системы жизнеобеспечения, сознания никто из членов экипажа пока не потерял.

«А зря!»

Эрик знал, о чем говорит, потому что собирался выполнить маневр, носивший название «Архимедов винт», а это чревато большими неприятностями для всего живого на борту ракетоносца, но, с другой стороны, лучше описаться, чем отдать концы, не правда ли?

«Кабир» с быстро растущей скоростью мчался к двум халифатским эсминцам, которые уже открыли по нему огонь. Но так сложилась оперативная обстановка: уклониться от встречи с ними Эрик не мог, а раз так, хотел воспользоваться ситуацией по возможному максимуму. И поэтому с ходу врубил маневровые двигатели, играя на них, как на какой-нибудь чертовой флейте. Результатом стал крутящий момент, и «Лот-3» начал вращаться вокруг своей продольной оси. С точки зрения участников этого жуткого аттракциона, лучше бы им было умереть, чем одновременно испытывать положительную перегрузку[53], боковые перегрузки с переменным направлением вектора ускорения и вращение с быстро растущей скоростью. Однако с точки зрения тактики это было именно то, что увеличивало шансы на выживание корабля. Выставленные в автоматическом режиме щиты вращались вместе с ракетоносцем, позволяя несколько усилить оборону в передней полусфере. Не то чтобы панацея, но все-таки нечто более эффективное, чем обычный щит. Кое-какие прилетевшие подарки просто отбросит в сторону, другие заставит взорваться раньше времени. Во всяком случае, расчеты, с которыми Эрика ознакомили на курсах переподготовки, утверждали, что защита корабля при таком маневре – если, конечно, способен его выполнить – усиливается на двадцать пять – двадцать семь процентов. Вроде бы и немного, но лишними эти проценты никак не будут, особенно теперь, когда «Кабир» достиг первой волны двигавшихся ему навстречу противоракет.

Рвануло на славу, и хотя ни одна ракета не ударила в корпус, взрывы на щитах и на «периметре», где действовали лазерные кластеры ближнего боя и артиллерийские автоматы, вызвали настоящий град осколков. Кто-то из наставников на курсах называл это непонятным словосочетанием «дуновение картечи». И вот оно случилось – это «дуновение». Сыпануло, как зимним градом по черепичной крыше, и, следует заметить, удары по корпусу были более чем чувствительны. А пару-другую раз и вовсе встряхнуло не по-детски, и тут же система автоматического контроля над живучестью корабля с визгом и стонами оповестила Эрика о трех пробитиях. Внешний корпус был поврежден, но внутренний, похоже, устоял. В пробоины хлынул раствор металлизированного керамита, мгновенно схватывающегося в вакууме даже при ничтожно малом понижении температуры, а «Лот-3» пробил первую волну атакующих ракет и тут же влетел во вторую.

Скорость вращения достигла максимума, и большинство членов экипажа отключились или были к этому достаточно близки. Держались только Эрик – что не странно – и второй пилот, чего Эрик, честно говоря, заранее предположить не мог. Но Люк не только оставался в сознании, он – в отсутствие впавших в беспамятство оружейников – взял на себя управление защитным периметром и продолжал понемногу играть с углами наклона энергетических щитов. Эрик хотел было сказать парню, как он его уважает, но на любезности не оставалось времени. Где-то слева – Эрик не стал уточнять где, поскольку все равно ничего поделать с этим не мог – рванул один из ракетоносцев 93-й бригады.

«Светлая вам память, ребята…»