Пилот

– Важная задача. Чувствую ответственность.

– Понял тебя. Что машина, порядок?

– Машина – как часы.

– Хорошо. Рекомендую включить автопилот. Отдохни немного, пилот, выдохни.

– Отдохну на обратном пути, когда отбомблюсь.

– Гм… ну, тебе виднее… Итак, до цели примерно пять часов. Из зоны, проверенной наземными группами, ты выходишь через пятнадцать минут. Из условно безопасной зоны где-то через час. Удачи. Отбой.

– Отбой.

Я наклонил голову влево и отключил связь. Условно безопасная зона – это как раз та, где сковырнули моего предшественника. Так и хочется включить автопилот, ага. Принимайте подарочек, уроды!

До окончания войны, то есть до того, как мы сбросили бомбы с Пустотой, пилоты всегда летали сами, автоматикой не пользовались, потому что понять, где линия фронта, где свои, где чужие, уже не получалось. Никогда не знаешь, откуда на тебя выскочат перехватчики или дроны. Хуже всего – ежи. Наткнуться на них можно было в десяти километрах от нашего форта, посреди укрепрайона или в минуте лёта от ВПП.

Ёж – это два оператора «Иглы», один робот-мул, который его тащит, и несколько пехотинцев для охраны. Чтобы развернуть установку, нужно примерно полторы минуты. Чтобы ракета долетела до цели – ещё секунд тридцать. У пилота, чтобы понять, что он в жопе и отреагировать, есть в среднем пятнадцать секунд. Какой уж тут автопилот. А игла называется иглой не просто так: прошивает самолет как тряпку.

Я помню, как нас со Вторым сбили. Мы отработали цели далеко в тылу противника, там, где нас совсем не ждали. Вокзал, составы с техникой и живой силой, человек двести, не меньше, персонал станции. «Принимайте подарочек, уроды!» – кричал Второй: бомбометание всегда было на нём. Принимайте подарочек, уроды. Останься, не надо, прошу тебя! Ну, пожалуйста! Несколько сотен военных, персонал станции атомные танки, ходуны, цистерны с топливом. Гражданские? Да, наверняка, и гражданские. Мы выскочили из ниоткуда у них над головами и превратили в месиво из человеческих тел, металла, камня и грязи.