Пилот

– Что слышал! Платиноиды – осмий, рутений, палладий, ну и сама платина. Это большой секрет… для властей Китая особенно… Но самое главное…

– Да говори же!

– Ты ведь знаешь, что добыча окончательно прекратилась после японской бомбежки и оккупации?

А сейчас вроде самураи хотят восстанавливать. Им тоже металл нужен.

– Логично с их стороны.

– Так вот. Разбомбили тогда не только шахты, но и тамошнюю литейку со складами и обогатительным производством.

– Погоди-погоди, ты хочешь сказать?..

– Именно! Полные они были. Сколько там чистого металла, а сколько высокообогащенного концентрата я точно не знаю, но его там до черта!

– И никто за ним не вернулся?

– Сначала не до того было, а потом забыли…

– Прости, брат. Но вся эта история звучит, как роман о сокровищах древних пиратов. То ли есть там эти платиноиды, то ли нет…

– Есть!

– Откуда это известно?

– От верблюда. Наши казачки его там уже какой год добывают.

– Ты серьезно?

– Я тебе что, на скомороха похож? – вызверился уже изрядно поднабравшийся генерал. – Да, добываем потихоньку. Часть в войсковую казну идет, часть тем, кто непосредственно добычей занят. Ну и в пенсионный фонд для сирот войсковых. Сам знаешь, от казны пока дождешься, мальцов уже пора на службу верстать.

– И много там этого добра?

– Почитай, триста пудов одного металла должно быть. И еще концентрата, может, пару сотен пудов.

– Сколько? – едва не задохнулся младший Зимин. – Да ведь это почти пять тонн! На бирже, самое малое, пять тысяч рублей за килограмм… двадцать пять миллионов!!

– А может, и поболее, – хмыкнул атаман. – Цены-то растут.

– В штабе знают?

– Конечно. Пришлось, как на духу, все выложить.

– И что?

– И ни хрена! Сказали, не могут двумя корветами рисковать.

– А японцы?

– Черт их, узкоглазых, ведает. Однако если еще не знают, так догадываются. И времени у нас в обрез…

– И ты хочешь, чтобы я отправился в Юньнань?

– Володенька, никогда тебя ни о чем не просил, – неожиданно взмолился седоусый генерал. – Но теперь Христом-Богом заклинаю, помоги! Ты ведь наш, забайкальский! Это ведь не мне, это ж всему войску надобно. Ну и тебя с твоими людями не обидим. Сто тысяч целковых сразу, ну и десять процентов от выручки, когда распродадимся. Нам-то этот ваш металл ни к чему.

– От таких предложений вроде и отказываться грех. А что с казаками?

– Они там засели у границы с Бирмой, в горах. Туда япошки пока не добрались. Их тоже след вытащить, но они без товара не хотят уходить… упертые… – с теплотой, гордостью и одобрением отозвался о земляках генерал.

– Я тебя понял, Василий. Что ж, я тоже казак. Отказать братам не могу. На подготовку потребуется несколько дней, заодно и Март успеет диплом пилота получить. Так что закидывай мне на счет деньги, а то я уже совсем пустой.

– Да без вопросов, завтра же будут у тебя. Спасибо, Володька. Выручил ты меня.

– Подожди, пока дело сделаем и вернемся, тогда спасибом не отделаешься…

– Ты знаешь, за мной не заржавеет. Всем обществом тебя отблагодарим.

Март в детали беседы братьев не вникал, да и секретность вокруг сделки была устроена генералом поистине невероятная. Но суть происходящего без труда уловил, в том числе из обмолвок казаков и самого Зимина-старшего понял, что у тех имеются какие-то важные и сугубо коммерческие интересы на юге Китая, куда «Буран» и должен был отправиться в ближайшее время.

Командование Третьего флота Василию Васильевичу – атаману Забайкальского казачьего войска, генералу и кавалеру практически всех орденов империи – по какой-то причине решительно отказало. Все это заставляло задуматься о хитросплетениях местной политики.

Читая газеты, слушая радио, просматривая новостные агитки в кинотеатрах, Март наблюдал странную и малообъяснимую для себя ситуацию. С одной стороны, Сеул в осаде, значительная часть центральной и восточной Кореи оккупирована. Регулярно происходят тяжелые, кровопролитные воздушные и наземные бои, в том числе и вокруг столицы королевства. А с другой, российское общество настроено необычайно благодушно по поводу происходящего в Желтороссии[23]. Никакой мобилизации, никакой готовности к серьезной войне. Все как всегда. Сыто, весело и легко. Даже офицеры, непосредственно принимающие участие в боевых действиях, не столько думают о победе, сколько о карьере, выгоде, наградах и желании угодить начальству.

Несмотря ни на что, японцев изображают почти анекдотично и карикатурно. Победы воспринимаются как самоочевидные, и в них никто не усматривает геройства, а поражения или замалчиваются, или подаются как частность и досадная случайность. Ну, или такие сообщения используются как повод для критики властей и даже лично императора в оппозиционной прессе.