Пикник на Млечном пути

Попивая мартини, Симона смотрела на ночной город. Все окна ее трешки выходили на проспект. Соседи, обладающие подобными квартирами, считали это недостатком. Вечное движение, шум, гам, суета, выхлопы опять же. Тогда как из окон, выходящих на противоположную сторону, вид был умиротворяющий: скверик, пусть и совсем маленький, зато засаженный деревьями разных видов. Почти дендрарий. Появился скверик благодаря отцу Симоны. Он был ботаником и, когда жильцов новостройки отправили на субботник с целью озеленения двора, принес несколько саженцев из ботанического сада, где работал, и высадил их вместо тех, что предоставлял ЖЭК. А потом ухаживал за всеми деревцами, благодаря чему ни одно не погибло. Те, чьи окна выходили во двор, постоянно вспоминали папу Симоны с благодарностью. Изумительный вид заставлял забывать о том, что дом стоит в оживленном районе мегаполиса. Но Симоне нравилось смотреть на проспект. Правда, только вечерами, когда не видно ничего, кроме огней: застывших, двигающихся, мигающих, танцующих на рекламных щитах. Они казались живыми существами, что светятся в темноте, наподобие светлячков, медуз или личинок москитов, обитающих в пещерах Новой Зеландии, и в темноте похожих на елочные гирлянды. И Симоне казалось, что она находится на другой планете, где из людей лишь она одна.

Бокал опустел. Можно было бы повторить, но Симона решила воздержаться. Настроение и так хорошее, и блеск в глазах наверняка появился. Она посмотрела на часы – десять. Пора!

Покинув балкон, она поставила бокал на подоконник, накинула на шею боа, взяла маленькую сумочку на цепочке, повесила на плечо. Последний взгляд в зеркало. Вердикт – лучше я выглядеть просто не могу. Послав воздушный поцелуй своему отражению, Симона направилась к выходу.

Глава 5 «Фа»

Она не боялась тяжелой физической работы. Как все те, кто приучен к ней с детства. Уборка – самое легкое из того, что ей приходилось делать. Поэтому Фаина без особого напряга справлялась со своими обязанностями специалиста по клинингу, так красиво именовалась ее должность. Вот и сейчас она, надраивая до блеска перила в зале, пока еще не заполненном посетителями, не чувствовала себя несчастной. Ей не тяжело, не скучно и ничуть не обидно! Да, другая бы на месте Фаины возмутилась, потому что начальница озадачила ее лишь затем, чтобы уборщица не сидела без дела. Перила и без того блестели, пусть и не так ярко, как сразу после натирки.

Фаина занималась своим делом старательно. Халтурить не привыкла. Ее бы за это…

Ох, как ее только за это не наказывали в детстве! Хватило нескольких уроков, чтобы Фаина на все последующие годы уяснила: делать все нужно на совесть. Через не могу, а не хочу – это вообще не аргумент.

– Блин, напугала! – услышала Фая голос охранника Михася и вздрогнула.

– А ты меня, – проворчала она.

– Я думал, тут никого.

– А я и есть никто…

– Что ты сказала? – не расслышал Аверченко. Что было неудивительно, Фая эту фразу прошептала.

– Да так, ничего. Я почти закончила. Что, там посетители?

– Пока две компании сидят за столиками, одна у бара. – Он привалился к перилам, сверху вниз посмотрел на Фаю. Персонал клуба поговаривал о том, что Михась пользуется большим расположением дам, но Фая не понимала почему. Да, большой, сильный, но мало, что ли, таких среди охранников? А теперь вдруг разглядела его! Глаза-то проницательные, ласковые… Как у батюшки, честное слово… И это на лице с волевым подбородком и сломанным носом. Неожиданно.

– Ты знала, что Ренат сын олигарха? – спросил Михась.

– Нет. – А про себя добавила: «Я думала, он альфонс». Когда-то имел богатенькую любовницу, которая ему покупала дорогие шмотки и побрякушки, но по какой-то причине потерял ее и теперь окучивает госпожу Эленберг.

– Ты ему нравишься, – сказал Аверченко.

– Знаю.

– А он тебе?

Фаина пожала плечами.

– Он симпатичный парень, – продолжил Михась. – И я не только о внешности. Умненький, не злой, воспитанный, понимающий. Не думал, что среди деток олигархов такие приятные ребята есть…

– Может, он просто хочет таким казаться? – предположила Фая, наскоро закончив работу. Она не могла что-то делать, если над душой стояли.

– Меня трудно ввести в заблуждение.

– Серьезно? – едва сдержала она усмешку. Но Аверченко как будто все равно уловил ее. И, глянув на Фаю со значением, заговорил:

– Вот взять тебя. Стараешься быть незаметной. Не красишься, одеваешься в барахло, работаешь уборщицей. Из кожи вон лезешь, чтобы казаться никакой. Стать невидимой. А для чего?

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотала Фая.

– Ты не просто так сюда пришла. У тебя есть какой-то план. Не посвятишь меня в него?

Она едва не уронила ведерко со своими орудиями труда. Вот ничего себе, тупой охранник! Ведь именно так она воспринимала Михася. А он ее… почти раскрыл!

У Фаины было мало времени на раздумье. Несколько секунд. И она решила, что лучшей реакцией будет следующая:

– Ты ничего обо мне не знаешь, – всхлипнула она.

– Эй, что с тобой? Ревешь? – Михась присел на ступеньку, взял Фаину за руку. – Перестань… Чего ты?