Пикник и прочие безобразия

— Но ведь это еще хуже простуды, — встревожился Ларри. — Я вовсе не хочу заразиться сенной лихорадкой.

— Ты не можешь ею заразиться, дорогой, — сказала мама. — Это вид аллергии.

— А хоть бы анаграмма, — возразил Ларри. — Не желаю, чтобы он дышал на меня.

— Но она не заразна, — настаивала Марго.

— Ты уверена? — спросил Ларри. — Все когда-то происходит впервые. Полагаю, то же самое говорил своей жене первый человек, заболевший проказой, и не успела она оглянуться, как пришлось учредить колонию, чьи обитатели звонили своими колокольчиками и кричали «нечистый».

— Не надо усложнять, дорогой, — сказала мама. — Это самая обыкновенная сенная лихорадка.

— Наб бадо уехать от этих деревьев, — объявил Джек.

После чего сел за руль и с ходу развил такую скорость, что мы едва не врезались в выехавшую из-за поворота телегу с навозом, которую тащили два могучих битюга.

— Не помню, чтобы я подписывал с ним уговор вместе кончать жизнь самоубийством! — прокричал Ларри, цепляясь за дверцу.

— Не так быстро! — воззвала Марго. — Ты едешь слишком быстро.

— Воздух! — прорычал Джек. — Бде надо выехать на воздух, бодальше од эдой быльцы.

После нескольких километров безумной гонки, сопровождаемой жалобными криками мамы и Марго и громогласными укорами Ларри, Джек достаточно проветрил свои ноздри, чтобы ему стало полегче, и мы перешли на более умеренную скорость.

— Я так и знал — не надо было мне возвращаться в Англию, — пожаловался Ларри. — Сперва гриппозный вирус, потом эта сенная лихорадка, потом опасные для жизни скачки. В моем возрасте такое может привести к инфаркту.

Пора было выбирать место для ленча, а мы запутались во множестве дорожек на мысах и пригорках. В попытках обнаружить Лэлворт-Коу мы окончательно заблудились и в конце концов выбрали дорогу, которая привела нас на берег обрамленной крутыми скалами бухты. Озаренные солнцем синие воды навевали безмятежное настроение, и мы решили остановиться здесь. Кроме нас на всем берегу была только одна пожилая пара, прогуливающая свою собаку.

— Как удачно, — заметила мама. — Мы здесь почти одни. Я опасалась, что в такую хорошую погоду все захотят позагорать.

— Пройдем немного вдоль берега, — предложил Лесли. — Вон туда идти недалеко, и вид будет хороший.

Мы согласились, вышли из «роллса» и побрели по гальке, сгибаясь под тяжестью съестного и ковриков для сидения.

— Мне нужно сесть так, чтобы было к чему прислониться, — предупредила мама. — Иначе вся спина станет разламываться.

— Конечно, тебе необходимо сидеть в цивилизованной позе, — согласился Ларри, — чтобы твои внутренности не завязались узлом. От этого могут быть язвы и прочие пакости. Твои кишки сгниют, и пища будет проскакивать в брюшную полость.

— Ларри, дорогой, ты не мог бы воздержаться от таких замечаний перед едой, — взмолилась мама.

— Как насчет того, чтобы прислониться к скале? — предложила Марго.

— Отличная идея, — согласилась мама. — Вон там, например, я вижу укромный уголок.

Только она направилась в ту сторону, как сверху сорвался изрядный обломок скалы и с грохотом упал на гальку, сопровождаемый струями шуршащего песка.

— Спасибо, — сказал Ларри. — Хочешь сидеть там — без меня. Я вовсе не жажду быть погребенным заживо.

— Глядите, там на берегу — большой черный камень, — показал рукой Лесли. — Лучшей спинки не придумаешь.

Он поспешил к камню, сбросил свой груз, накрыл камень ковриком, обложил подушками и приготовил удобное сиденье для мамы, которая тем временем добрела до него по гальке. Ларри сел рядом с ней, мы разложили тут же еще коврики и уселись, разбирая обильные припасы.

— Какой-то здесь странный запах, — посетовал Ларри, уписывая слоеный пирожок.

— Это водоросли, — объяснил Лесли. — От них всегда попахивает.

— Говорят, это полезно для здоровья, — заметила Марго. — Запах водорослей полезен для легких.

— Никогда не подумала бы, что этот запах полезен для легких, — пожаловалась мама. — Он… как бы это сказать… чересчур острый, что ли.

— Похоже, ветер приносит его волнами, — заметил Ларри.

— Да-да, я слышу его. — Марго зажмурилась, делая глубокие вдохи. — Прямо чувствую, как мои легкие оживают.

— Ну, моим легким от него ничуть не лучше! — воскликнул Ларри.

— Погоди, ветер меняется, через минуту подует в другую сторону, — весело произнес Лесли, отрезая себе большой кусок пирога с мясом.

— Хоть бы и впрямь переменился, — сказала мама. — Очень уж запах сильный.

Некоторое время мы ели молча, потом Ларри несколько раз втянул воздух носом.

— Кажется, в самом деле запах становится сильнее.

— Да нет, все зависит от направления ветра, — отозвался Лесли.

Ларри встал, осмотрелся.

— Что-то я не вижу поблизости водорослей, — сообщил он. — Только вон там, у самой воды.

Он подошел к нам, еще раз понюхал.

— Неудивительно, что вы не жалуетесь, — произнес он с горечью. — У вас тут почти не пахнет. Похоже, запах сосредоточен там, где сидим мы с мамой.

Он вернулся к маме, которая ела корнуоллский пирог, запивая его вином, и принялся рыскать вокруг нее. Внезапно он издал такой вопль, исполненный муки и ярости, что мы все подскочили, а мама уронила на колени стакан с вином.