Пикирующий глиссер

Разведчик приоткрыл глаза и сквозь решетку посмотрел на свет, льющийся из дежурной части, где находились двое милиционеров, в холле еще болтались несколько патрульных и кинолог со здоровенным ротвейлером. «Сейчас попроситься в туалет, на выходе рубануть конвоира. Слабо верится, что обойдусь малой кровью, как бы не пришлось этот городишко превратить в подобие второго Бейрута или Багдада. А будут значительные жертвы со стороны «цветных»[5], от меня откажется даже самое большое начальство, а то и вовсе прикажет «помножить на ноль», чтобы в будущем не было претензий со стороны недругов. Пытаться сейчас уйти по меньшей мере глупо, после заказного убийства (пусть сразу и раскрытого) нервы у всех на пределе, да и время суток – ночь – рефлекторно делает человека настороженным. Нужно ждать дня, тогда и людей, и суеты будет побольше, глядишь, вырисуется подходящая ситуация. Ну а нет, последним рубежом или, как говорят летчики, «точкой невозвращения» остается областное управление МВД. Там настоящий Вавилон – в памяти всплыл эпизод из французской кинокомедии «Инспектор Разиня» с переодеванием преступника в одежду полицейского стажера. Фантазии сценаристов и писателей часто не могут дотянуть до кульбитов жизни, в действительности может произойти то, во что ни один здравый человек не поверит. «Значит, утро вечера мудренее», – решил про себя Виктор и стал настраивать подсознание на сон, организму перед предстоящими действиями нужен полноценный отдых…

Проснулся моряк, когда время приближалось к полудню. В «обезьяннике», кроме него и двух бомжей, никого не было. Юных панков разобрали родители, а пролетариев благоверные супруги. Как понял Савченко из разговоров двух милиционеров, бомжи, как и он, дожидались отправки в УВД области, за ними по всему югу республики тянулся шлейф различных пакостей.

Оба романтика дорог и помоек – звали их Шкалик и Портвейн – держались от Виктора особняком, всем своим видом показывая, что душегуб им не компания.

Попробовать сбежать во время посещения санузла оказалось невозможным. Наручники хоть и не надевали, но сопровождали в сортир аж трое ментов, да и в холле нагло щерил зубы здоровый пес, вывалив из пасти розовый язык…

Экспортировать их в Новоморск собрались только во второй половине дня. Процесс передачи задержанных из милиции вертухаям УИН был прозаичным и в то же время надежным.

Вскоре в холл с шумом и подначками ввалилось двое пузанов в зелено-коричневых камуфляжах, краснощекие, с подковообразными усами, они были похожи, как родные братья. Разница была лишь в вооружении, у одного с плеча свисал короткоствольный «АКСУ» с оранжевым пластиковым магазином, у другого под шарообразным животом пряталась кобура с «макаровым».

– Ты гляди, Портвейн, снова нас принимать будут «двое из ларца», – прохрипел своему приятелю на ухо Шкалик. На что тот резонно заметил:

– А ты что думал, они с такими помойниками на стройку пойдут ишачить? Они же за всю жизнь тяжелее стакана и хера своего ничего не поднимали.

– А ну живо свои пасти прикрыли! А то мигом языки укорочу! – рявкнул один из пузанов и погрозил пухлым кулаком.

Открылась дверь, в «обезьянник», позвякивая связкой наручников, вошли двое милиционеров.

– Процесс окольцовки знаком? – спросил старшина с мрачным лицом неандертальца. – Прошу.

Бомжи первыми послушно заложили руки за спину и повернулись лицом к стене. Виктор проделал то же самое. После того как браслеты защелкнулись на запястьях, задержанных вывели наружу.

Оказавшись после смрада «обезьянника» на свежем воздухе, Савченко сперва зажмурился от ярких солнечных лучей, бивших в лицо, затем, когда зрение восстановилось, смог оглядеться по сторонам.

Внутренний двор городского управления внутренних дел был выстроен в форме глухого колодца. Четыре трехэтажных здания милицейских служб создавали монолитный ансамбль, из которого был всего один выход. Арку закрывали автоматические ворота, возле которых медленно прохаживался милиционер в бронежилете и с автоматом на шее. Еще один страж порядка опирался на перила крыльца контрольно-пропускного пункта.

С противоположной стороны стояла пара патрульных «Жигулей», между ними, перекуривая, о чем-то трепались оба водителя. А в целом во дворе было немноголюдно.

«Вырваться отсюда можно, только если захватить машину и вынести ею ворота», – глядя на уиновский автозак, подумал Савченко. Стащить наручники было делом не особо сложным, благо учили этому настоящие мастера. Но вот все остальное было гораздо сложнее, и без жертв явно не обойтись.

Вертухай поправил на плече автомат и, открыв дверцу в кунг, жизнерадостно скомандовал:

– Ну-ка, перелетные птицы, первый, пошел!

Бомжи тут же сорвались с места и опрометью бросились к грузовику. Виктор последним забрался в кузов. Внутри купе было разделено на две части решеткой из сваренной арматуры. В половине для этапированных стояла длинная скамья, приваренная к стенке. Со стороны охранника кресло с претензией на комфорт, но также приваренное к металлическому полу.