Пикантное пари

– По-моему, ты победил, – прохрипел он со слезами на глазах и блуждающей улыбкой на губах. – Я думаю, тебе понравилось быть сверху. Ты настоящий господин.

– Да, пожалуй, – задумчиво протянул Винс, прокашлялся и снял с него наручники.

Ричард Стенли бессильно раскинул руки и уткнулся лицом в лужу мазута. Костюм от Армани можно было выбрасывать в мусорный бак. Но когда Винс перевернул его на спину, его лицо излучало блаженство.

– Полагаю, в этом вы доберетесь до дома, – сказал Винс, окинув критическим взглядом Ричарда, переодевшегося в его мешковатый спортивный костюм.

– Благодарю, – ответил Ричард и побрел прочь, едва передвигая ноги: саднило в заднем проходе.

Винс Рассел остался возле машины. Когда Ричард отошел на несколько шагов, он переступил с ноги на ногу и спросил, глядя в сторону:

– Я вот думаю, не огорчились ли вы, сэр, из-за того, что освоили новую роль. Кажется, вам даже понравилось быть рабом…

– Тебе ведь понравилось быть господином, верно? И ты не расстроился по этому поводу, – ответил, пожав плечами, Ричард.

– Верно, но я как-никак мужчина, мне положено быть господином. Иначе и быть не может.

Ричард достал из пиджака загубленного костюма ключи от своего автомобиля.

– Судя по видеозаписи твоих приключений в клубе «Предел удовольствия», твое прежнее амплуа тоже пришлось тебе по вкусу.

– Многое, вероятно, зависит от партнера… – Винс прикусил язык и потупился.

Но Ричард его уже не слушал, мысленно вернувшись к предыдущим событиям этого вечера.

– Так или иначе, счет стал ничейным, – пробормотал он.

Глава 11

Шеннон Гарретт беззаботно прогуливалась по улицам Лондона. На лице ее блуждала улыбка. В этот жаркий и душный полдень ни о чем не хотелось думать. Жмурясь от яркого солнца, она скользила взглядом по крышам домов, над которыми вспыхивали зарницы, и время от времени оттягивала воротничок ситцевой блузы, прилипшей к влажному телу. Высокие каблучки ее туфель весело стучали по брусчатой мостовой. Ноги вынесли ее на Грейт-Рассел-стрит, когда она взглянула на свои наручные часы и обнаружила, что уже два пополудни.

– Проклятие! – воскликнула Шеннон и топнула ножкой о тротуар, на который благоразумно ступила, опасаясь угодить под машину. Проходившая мимо супружеская пара немецких туристов испуганно шарахнулась от нее. Она огляделась по сторонам: мимо сверкающих витрин дорогих магазинов торопливо проходили люди, норовя держаться в тени платанов. Под ногами шуршали опавшие листья, обертки от конфет и прочий мусор. Пахло бензином и потом. Рядом с Шеннон упало несколько капель голубиного помета, и она отступила к стене дома, яркий плакат на которой приглашал на новую экспозицию в Британском музее.

Под мышками у Шеннон стало мокро, ей захотелось снять светлый летний жакет, а заодно и туфли, от которых болели ноги. Она подумала, что умрет от теплового удара и жажды, если срочно не выпьет чего-нибудь холодного, и лучше всего в прохладном месте, например, в кафе музея.

Она перешла улицу, вошла в ворота и очутилась во внутреннем дворе. Группа туристов из Японии фотографировалась на фоне здания. На ступенях лестницы сидели девушки в светлых летних платьях и юноши в голубых выцветших джинсах – молодые, беззаботные и жизнерадостные. Им не надо было ломать голову над тем, почему так странно поступил Ричард Стенли в последнем пари, какую тайную цель он преследовал, предлагая себя Винсу Расселу в качестве сексуального раба.

Сообщение о происшествии в подземном гараже потрясло Шеннон до глубины души. Поначалу она не могла поверить, что главный редактор журнала «Крошки» отважился на этот поступок, чтобы уравнять шансы соревнующихся сторон на победу в последнем, решающем, раунде. Она хорошо знала Ричарда, он был не из альтруистов. Значит, решила Шеннон, противник вынашивает коварный план…

Шеннон выпрямила спину, расправила плечи и стала подниматься по лестнице, на ходу открывая сумочку, чтобы показать ее при входе бдительным охранникам. Каменная галерея сулила желанную прохладу…

А в это самое время черное такси, проезжавшее мимо ворот Британского музея, вдруг резко остановилось, скрипнув тормозами…

– Я прогуляюсь, – сказал Ричард Стенли водителю, протягивая ему десятифунтовую банкноту.

Таксист обжег его презрительным взглядом, приготовленным для пассажиров, которые просят отвезти их до Канэри-Уорф, а потом заявляют, что пойдут пешком от Грейт-Рассел-стрит, но промолчал и даже не спросил, не нужна ли клиенту квитанция.

Выйдя из машины, Ричард Стенли прикрыл глаза ладонью и устремил взгляд на лестницу музея, по ступенькам которой поднималась рыжеволосая стройная дама в кремовом костюме и туфлях на высоких каблуках. Не совсем понимая, зачем он это делает, Ричард устремился следом за ней, мимо толпы туристов, о чем-то расспрашивающих сотрудников службы безопасности.

Небо затянулось тучами. Духота сгустилась. Ричарду стало жарко. Первая капля упала на его ботинок, когда он ступил на первую ступеньку. За ней – вторая, третья, и хлынул летний ливень. Над Лондоном разразилась гроза.