Пигалица

Ее зрачки расширяются, тело каменеет, дыхание становится прерывистым. Склоняюсь с твердым намерением поцеловать. Кажется, что умру, если сейчас же не почувствую ее вкуса.

Не дается, зараза. Отворачивается в последнюю секунду, подставляя мне щеку.

Я не теряюсь. Отказываться от поцелуя все равно не собираюсь. Прижимаюсь губами к гладкой коже, задыхаясь от эмоций, целую лицо, свободной рукой обнимаю за плечи.

- Пусти, - просит жалобно.

- Нет.

- Ден, перестань, пожалуйста. Что ты творишь?!

- Я скучаю… хреново мне…

Она крутит головой, пытается меня отодвинуть. А я как с катушек слетел, дорвался до запретного, трясусь рядом с ней, как нарик перед дозой.

- С ума сошел?! – шипит бешено, - хочешь все испортить? И себе и мне?

Толкает со злостью в грудь. Трет щеку, которую я только что целовал, в глазах ярость полыхает.

- Ты о Марине своей подумал? Или из-за мимолетной прихоти выкинешь ее из своей жизни, как меня когда-то?! Ты вообще, кроме себя, способен о ком-то думать?!

- О тебе.

- Обо мне?! – усмехается горько, - эта блажь временная. Я тебе не верю, Ден.

Глава 33.1

Выпроводив Егора, что приперся с утра пораньше за палочкой секса, иду к Матвею, прихватив с собой жаркое. И пусть он с недавних пор в официальных отношениях, от моей еды не отказывается никогда.

Вероника девушка хорошая, достойная моего идеального брата, но, насколько я успела понять, домашней кухней его не балует. Не умеет готовить, как она сама шепнула мне по секрету. В доме ее родителей это специально обученный человек делает.

Ну, и ладно. Опыт твердит, что кулебяки и запеканки еще ни одни отношения не спасли.

Позавчера Матвей с парнями уехали на лыжную базу, сегодня к обеду должен был вернуться. Ден ездил с ним. Но я вовсе не поэтому спешу сейчас к брату, хотя Тюменцев последнюю неделю не желает уходить из моей головы.

Случай в ресторане не дает мне покоя. Он пробудил мои обиды, всколыхнул то, что я пыталась забыть.

Не забыла. И обиду не отпустила.

Машу ручкой консьержу и поднимаюсь на Мотин этаж. Жму на кнопку звонка, запоздало опасаясь, что могу помешать им с Вероникой кое-чем заниматься.

Никто не открывает.

Спит с дороги или к Веронике уехал?

Жалея, что не взяла с собой ключи и телефон, жму еще пару раз и, не солоно хлебавши, возвращаюсь домой.

Набираю его – вызовы идут, трубку не берет. Странно, не припомню такого раньше.

В груди отчего-то начинает противно ныть. Недолго думая, звоню Веронике.

- Привет, Мотя у тебя?

- Нет… Эля, Матвей в больнице.

У меня в глазах темнеет. Сжимая в руке телефон, падаю на стул.

- Что с ним?! Авария? Он жив?

- Я не знаю, - хнычет она, - он упал, кажется, когда на лыжах катался… что-то с плечом… я не поняла…

- В какой он больнице?

- Я не знаю! Я не в городе сейчас. Позвони Денису, он с ним.

Отключаюсь и сразу набираю Дена.

- Что с Матвеем? – выпаливаю в трубку.

- Он на обследовании сейчас, - отвечает он спокойно, - сделают снимки, тогда будет ясно.

- Что произошло?

- Неудачно упал.

Я сглатываю. На глаза слезы наворачиваются. Все, что касается брата, всегда воспринимается мной очень близко к сердцу.

- В какой вы сейчас больнице?

- В пятой Кировской… Ты хочешь приехать?

- Конечно, я приеду.

- Позвони, как подъедешь, я тебя встречу.

Смахивая слезы, быстро переодеваюсь и еду в больницу. С трудом припарковавшись на переполненной стоянке, набираю Дену.

- Эль, его на операцию повезли.

- Что?!

- Перелом ключицы со смещением. Надо все поправить.

Умываясь слезами, поднимаюсь на второй этаж и вижу идущего мне навстречу Дена. В белом халате поверх спортивного костюма. Пристально вглядываясь в мое лицо, идет прямо на меня.

- Покатались?! – шиплю гневно, - я же говорила, снег еще сырой…

- Успокойся.

- Это ты виноват! – толкаю кулаком в грудь, - ты его туда потащил!

- Тшш… не кричи, мы в больнице.

- Ден, из-за тебя мой брат сейчас страдает!..

- Он под наркозом, ему не больно.

Под наркозом! Представляю Мотю в холодной операционной под огромной круглой лампой и, закрыв лицо руками, начинаю реветь.

- Ну, ты чего? – чувствую, как меня обнимают его руки, прижимают к крепкой груди, успокаивая, гладят волосы.

Я сдаюсь. Продолжая рыдать, прижимаюсь к Дену всем телом, загребаю пальцами кофту, трусь о твердую грудь щекой, наполняю легкие его запахом.

В какой-то момент все неуловимо меняется. Руки, меня обнимающие становятся требовательными, скользят по спине, сжимают талию. Я затихаю, ожидая, чем это все может закончится.

Ден целует мои волосы. Глубоко затягиваясь, зарывается в них носом.

- Эля, давай поговорим.

- О чем?

- О нас.

- Говори.

- Не здесь. Разговор будет долгим.

Я заинтригована, потому что Денис и «долгий разговор» - это слова антонимы.

- Хорошо.

Усадив меня на пластиковый стул, идет за кофе. Пьем молча, не осмеливаясь смотреть друг другу в глаза.

Операция длится чуть менее двух часов. Врач говорит, что она прошла успешно, и завтра утром Мотю переведут в палату.

Я немного успокаиваюсь. Прикидываю в голове примерный список того, что завтра нужно будет привезти брату. Буду навещать его каждый день до самой выписки. А после, если понадобиться, к нему перееду, чтобы ухаживать.