Пигалица

Кроме десятка яиц, молока и сыра, там, к сожалению больше ничего нет. Прикидывая список продуктов, которые нужно будет купить, в голове, вытаскиваю то, что есть и лезу в шкаф за посудой.

Небогато.

Кастрюлька и сковорода.

Придется и здесь приложить руку.

- Омлет, - отзывается он, залипнув в своем телефоне, - два десятка пропущенных…

- От Матвея? – мой телефон тоже на беззвучном где-то в сумке.

Наверное, там пропущенных не меньше сотни.

- Да… от него и от Алиски.

Ее имя на меня действует, как красная тряпка на быка. Я моментально взвиваюсь.

- Позвони ей… все расскажи.

- Позвоню чуть позже. Я в душ, - проходя мимо меня, шлепает по заднице.

Ладно. Позже, так позже. Не хочет говорить по телефону или при мне. Это нормально. Но на душе все равно неспокойно. Она там у себя дома, лежит, зеленая с похмелья, и даже не подозревает, что ее парень уже не ее парень.

Стремно как-то. И ревниво. Меня бесит даже мысль о том, что в данный момент кто-то думает о Дене как о своем мужчине.

Взбиваю яйца с молоком, снимаю со сковороды ручку и ставлю ее в прогретую духовку.

Считаю до десяти и делаю полный вдох. Не стоит портить наше первое совместное утро мыслями об Алисе.

Но, словно в насмешку моему самообладанию, оставленный на подоконнике телефон Дена начинает звонить.

Алиса.

Вот черт.

Какое-то время смотрю на ее имя на экране и силой воли заставляю себя вернуться к готовке.

Немного терпения, и скоро ее имя исчезнет из его телефонных контактов. Ее и других телок.

Мелодия звонка прекращается, но через несколько мгновений вновь бьет по моим истерзанным нервам.

Да сколько можно?! Неужели совсем гордости нет?!

На третьем ее звонке я сдаюсь. Взяв телефон в руки, принимаю вызов.

- Да?

- Эмм… Кто это?..

- Эльвира, - произношу официальным тоном.

- Эля? – в трубке слышится облегченный вздох, - Ден у вас, да?

Я врать не собираюсь. Поэтому, выглянув в прихожую и убедившись, что хозяина телефона поблизости нет, отвечаю:

- Нет, Алис. Это я у него.

- Ты?.. А он где? Можешь ему трубочку передать?

- Он в душе.

Алиса нервно хмыкает, а я чувствую, как начинает гореть кожа лица. Зря я все это затеяла. Совесть у меня, что ли, проснулась?..

- Алиса… ты прости меня, но… мы с Деном вместе теперь.

- В смысле? – спрашивает убито. Поняла уже.

- В том самом смысле. Он мне не брат и никогда им не был.

Она начинает плакать.

О, Господи… Твою мать, а! Дернул меня черт ответить ей.

- Не реви! – бросаю отрывисто в трубку, - он сам с тобой позже поговорит.

- Как ты могла?! – рыдает она, - ты мне врала!

- Стоп. Когда это я тебе врала?

В этот момент мой слух улавливает шорох, доносящийся из прихожей, и я, не договорив, быстро отключаюсь и возвращаю телефон на подоконник.

Фак!

- Жрать хочу…

- Уже почти готово, - срывается мой голос на писк, - чай или кофе?

- В чем дело? – настораживается Ден.

Он, как и Матвей, всегда видит меня насквозь. То ли экстрасенс, то ли я хреновая актриса, но мои косяки всегда просчитывает на раз – два. Будто они у меня на лбу красным фломастером прописаны.

От страха перед его реакцией крутит живот, и потеют ладони. Но когда Эля прятала голову в песок? Никогда.

- Я говорила с Алисой, - вздернув подбородок, смело смотрю в его глаза.

- Зачем?

Его поза из расслабленной сразу превращается в каменное изваяние. Глаза темнеют, а на лице отчетливо проступают желваки.

- Прости…

- Ты взяла мой телефон?

Он смотрит на меня, набычившись. В одних спортивных, сидящих низко на бедрах, штанах, босой и с капельками воды, бегущими по шее на крепкую грудь.

Такой офигенный и такой злой.

- Он звонил, не переставая…

- Ты не должна отвечать на мои звонки, и шариться в моем телефоне тебе тоже нельзя, - проговаривает вкрадчиво.

- Я в нем не шарилась! Я бы никогда… - восклицаю эмоционально, - я не такая!

- Да ладно… - хмыкает с сомнением, - что ты ей сказала? – садится на стул и указывает глазами на духовку, - завтрак не сгорит?

- Ой! – сморгнув, набежавшие было слезы, хватаю полотенце и достаю омлет.

- Так что?

Повернувшись к нему спиной, сосредоточенно нарезаю сыр, наливаю в чашки чай и проклинаю себя за самодеятельность. За то, что, прежде чем делать, думаю не головой, а, как любит говорить Матвей, жопой.

- Эля, - раздается за спиной требовательное.

- Я сказала, что мы с тобой вместе.

Он молчит. А я с остервенением кромсаю подсушенный хлеб на бутерброды и жду, когда он начнет орать.

- Иди сюда, - тянет меня за подол футболки и, развернув, усаживает на колени лицом к себе.

Настороженно смотрю в его лицо. Недовольный, но не в ярости, как я предполагала. Вроде, его отпустило, убивать не собирается.

- Прости, Денчик, - тяну жалобно, - я не удержалась…

- И почему я не удивлен?..

- Ты расстроился, да? Переживаешь из-за нее? – спрашиваю обманчиво сочувствующе, потому что, если он сейчас скажет, что да, переживает, клянусь, я его покусаю.

- Не переживаю. С Алисой у нас ничего серьезного не было, и я сам давно собирался с ней расстаться.

Отлегает от сердца, и я быстро целую его в губы.

- Но мне нихрена не нравится твое самоуправство, - продолжает он серьезно, - если я сказал, что позвоню позже сам, значит, так и должно быть.