Пифия

Он стоял рядом, комкая в руках мешок, который собственноручно надел Гончей на голову, как только они прибыли на Таганскую. Даже не позволил ей самостоятельно сойти с пассажирской дрезины. Потом ее куда-то повели, сначала по платформе, потом по какому-то коридору, потом по лестнице и снова по коридору. Лестницы и переходы сменяли друг друга. Шум станции, звук работающих механизмов и человеческие голоса то затихали вдали, то возникали рядом, буквально за спиной. Иногда сквозь плотную ткань мешка удавалось разглядеть ярко горящие фонари или прожектора, но большая часть пути пролегала в полумраке.

– Что это за место? – спросила Гончая, разглядывая железную дверь.

– Бункер, – улыбнулся Стратег. Похоже, ее вопрос удивил его. – Не мог же я поселить прорицательницу прямо на станции.

– Она здесь совсем одна?! – опешила Гончая.

На этот вопрос он даже не стал отвечать.

– Так ты будешь входить или нет?

Гончая поспешно кивнула. Лязгнул отпираемый замок, и она увидела Майку.

Девочка сидела на краешке детского стульчика, стоящего напротив двери. Когда дверь открылась, она вскочила на ноги, но не двинулась с места. Несколько секунд взрослая женщина и шестилетняя девчушка смотрели друг на друга, борясь с подступающими слезами. Потом Гончая стряхнула оцепенение и переступила высокий металлический порог. Стратег шагнул следом, но ее это не остановило.

– Я виновата перед тобой. Прости, если сможешь, – сказала женщина, глядя в расплывающееся перед глазами лицо девочки. – Но больше я никогда не сделаю тебе больно.

– И я! – воскликнула девочка, бросаясь ей навстречу.

Вдоволь насмотревшись на их объятия, Стратег наконец вышел в коридор и даже закрыл за собой дверь. Это совсем не походило на него. Гончая даже удивилась. Она была уверена, что Стратег ни на секунду не оставит ее с Майкой наедине.

– Ты скучала по мне? – спросила девочка и сама же ответила на свой вопрос: – Знаю, скучала.

Гончая кивнула. Наверное, скучала, раз чуть не сдохла от отчаяния.

– А ты?

Вместо ответа Майка протянула ей пластмассовую куклу с оторванной головой.

– Сможешь починить?

– Попробую.

Она кое-как насадила голову на пластмассовый штырь, но та плохо держалась, и стоило наклонить или встряхнуть куклу, как ее голова заваливалась набок. Гончая виновато развела руками.

– Прости. Лучше не получается.

– Пусть, – отмахнулась Майка. – Я все равно с ней не играю.

– А во что ты играешь? – с улыбкой спросила Гончая и опять невпопад.

Майка повернула к ней свое личико и уставилась в глаза умоляющим взглядом.

– Забери меня отсюда!

У Гончей перехватило дыхание, но девочка и без слов все поняла.

– Я знаю, не заберешь, – уставившись в пол, сказала она. – Ты ищешь одного дядю.

«Троих», – мысленно поправила Гончая, но перебивать Майку не стала.

– Ты его найдешь. Здесь.

Девочка вскочила с кровати, на которой они сидели, подбежала к столу, заваленному рассыпанными цветными карандашами, и принялась что-то лихорадочно рисовать на листе бумаги. Потом она вернулась и протянула Гончей готовый рисунок, на котором изобразила ряды железных клеток, как в фашистском концлагере, только вместо пленников в клетках сидели хищные звери, а в проходе между клетками стоял вооруженный человек в камуфляже.

Хотя Гончая никогда не бывала в зверинце охотничьего полигона, где егеря держали отловленных хищников, она сразу поняла, что Майка изобразила именно его.

– Это тот человек, которого я ищу? – спросила она, указав на единственного мужчину на рисунке.

Майка кивнула.

– Да. Только…

Глаза девочки внезапно закатились, и она бы наверняка упала на пол, если бы Гончая не поймала ее. К счастью, ее обморок в этот раз длился недолго. Через несколько секунд Майка открыла глаза и испуганно забормотала:

– Он… он… Его задерут звери, когда он будет ловить их в следующий раз. Я видела! Тебе надо спешить! Скажи ему, чтобы он туда не ходил! Иначе погибнет! Пожалуйста, скажи!

– Конечно, скажу, – заверила ее Гончая. – Ты только не волнуйся.

Майка всхлипнула и отвернулась.

– Пока я сидела здесь одна и ждала тебя, мне стало очень страшно.

Одна, взаперти за железной дверью! Любой ребенок на ее месте перепугался бы. Гончая погладила Майку по голове и обняла ее.

– Чего ты испугалась, маленькая?

Девочка долго не отвечала, а когда высвободилась из объятий и направилась к столу, Гончая поняла, что ее преследовали совсем не воображаемые детские страхи.

– Вот этого, – Майка вытащила из-под лежащей на столе стопки бумаги нижний лист, сплошь покрытый беспорядочными черными каракулями.

– Что это? – удивилась Гончая.

То, что она видела перед собой, совсем не походило на все прочие Майкины рисунки. Там можно было различить людей, животных, дома или интерьеры станций, а здесь только бессмысленное нагромождение закручивающихся и пересекающихся черных линий.

– Я не знаю! – призналась Майка. – Я даже не помню, как взялась за карандаш. Но когда открыла глаза, увидела вот это.

– Можно мне? – Гончая протянула руку к рисунку. Ей вдруг показалось, что клубок каракулей начал распутываться и на листе на миг проступило то, что скрывалось за ними.