Пифагор (Второй том)

Изумление Пифагора стало еще большим, когда трое главных жрецов пригласили его в святая святых храма и показали полуистлевшую рукопись, считавшуюся священной в этом городе. Древнее пророчество манускрипта гласило, что в один прекрасный день этого года высокий белолицый Сын бога Солнца явится в храм и осветит прихожан и народ города божественной мудростью. И вот этот день, по мнению жрецов, настал, так как описания внешнего вида Сына бога Солнца в точности соответствовали светлым чертам Пифагора. Дата прибытия греческого философа в Шараб также соответствовала описанию в рукописи расположения небесных светил.

Затем главный жрец храма по имени Рам Дас, по просьбе остальных жрецов и собравшихся прихожан, обратился к Пифагору с вдохновенной речью. Он долго и сердечно благодарил Сына бога за визит в древний храм Солнца. В конце речи Рам Дас трепетно попросил Пифагора от имени всех жителей погостить у них в городе несколько недель, чтобы поделиться с набожными людьми своей божественной мудростью и знаниями. Затем в храме выступили два других священника со словами благодарности и просьбами остаться в городе. Жрец по имени Шарипунта предложил погостить Пифагору в его огромном доме на время пребывания в городе, а священник по имени Гобинд Синг испросил позволения сопровождать Сына бога в экскурсиях по городу и окрестным святым местам.

Пифагор не смог устоять перед просьбами прихожан; он остался в Шарабе на четыре недели, чтобы учить и просвещать местное население, как было сказано в древнем писании. После торжественной трапезы Гобинд Синг проводил Пифагора на постоялый двор, где остановился вавилонский караван. Философ поблагодарил купцов-караванщиков и распрощался с ними, сообщив, что остается в городе на несколько недель. Еще он сказал, чтобы купцы не беспокоились о нем, ибо он прибудет в Индию со следующим караваном.

ЭКСКУРСИЯ ПО СТАРОМУ ГОРОДУ

Не скрыли древние курганы там, где лежит священный прах,
Высокой музыки и странной о грешных душах и мирах.
Ушли в ничто чужие люди, оставив музыку в ночи,
А в ней поют и горько любят, куют орала и мечи…