Пиджак с погонами

Получили мы назначения по фронтовым и центральным складам горючего: я под Благовещенск-на-Амуре, Иоганн наш Дитрихович Фризен на Чукотку, на мыс Шмидта, я потом долго жалел, что туда же не попросился, думал — жену привезу, а на Большой Земле все же получше для беременных, чем в Арктике. А Вовочка Чариков, институтский хулиган и будущий белорусский генерал — в Биробиджан. Расскажу где-нибудь, как к нему в командировку потом ездил. Форму полевую в Штабе тыла получили. Гимнастерка, бриджи, сапоги, портянки фланелевые, шинель, ремни, картуз полевой, картуз парадный, картуз повседневный, шапка-ушанка "два оклада — два наклада" — остальное по месту назначения, как Петруша Гринёв говорил. На завтра все билеты взяли по воинским требованиям — кто на аэроплан, кто на поезд. Побросали барахло в офицерской гостинице КЭУ — пошли встречу и расставание обмывать.

Самое-то противное по возвращении оказалось. Пришли заполночь — а в гостинице никто не спит, все постояльцы в бриджах и майках телик в холле смотрят. Сообщение об интернациональной помощи народу Чехословакии и Обращение анонимных чехословацких госдеятелей. Спасибо, у Вани еще в кармане куртки бутылка осталась, на завтра запасенная. Тут же и выхлебали без слов и закуски, просто, как Ерофеев писал, "чтоб не так тошнило". С другой стороны, есть и вздох облегчения. Из ВУЗа не все на восток поехали. Пять душ в Прикарпатский округ направлено. Конечно, все им завидовали. А тут как подумаешь, что пришлось бы в коллективном изнасиловании участвовать… Не стреляться же — а жена, а ребенок ожидаемый?

О части моей, о командире её майоре Юдениче и вообще об офицерских двух годах помню я много забавного — но здесь не всему и место. Страданий больших не припомню, хотя тоска брала иногда неслабая. Роту в атаку на амурском льду водить не приводилось, да и вообще часть у нас была кадрированная. То есть, на момент моего приезда было на нашем складе горючего пять офицеров и три сверхсрочника. Остальное — пожарная команда, слесаря, машинисты, шофера, управление, включая мою главную подчиненную — секретаршу Раису Иванну, и даже охранявшая территорию команда ВОХР, все были — служащие Советской Армии. Это уж к концу моей службы все они в нашей и других тыловых частях постепенно заменились на кадровиков и солдатиков, что вызвало в поселке полную безработицу.

С армейской дедовщиной я столкнулся в самом начале, о чем где-то кому-то рассказывал — здесь повторю. В частях нашего гарнизона дослуживало немало кадров из последней в СА волны офицеров-фронтовиков, давно выслуживших отставку — и ждущих её, как манны. Вот и мой командир, майор Юденич точно такой. Кстати, из-за командирской фамилии офицеров нашей части в поселке кликали — ну, "колчаковцами", конечно. К Виталию Петровичу часам к десяти-одиннадцати утра вся эта публика и собирается. Я уж это хорошо знал и все документы, как начальник штаба, готовил так, чтобы подать на подпись до этого срока. Меня было пытались, как "молодые ноги" за бутылкой посылать — но я вызвал свою секретаршу по громкой связи, вручил ей прилюдно деньги — и послал в Военторг. Попытки не повторялись — бегал капитан, наш зампотех. Для меня на этом "дедовщина" и закончилась. Ну — не рядовой все-таки.

Большую часть времени службы мы жили с командиром душа в душу. У меня все-таки образование — не три года Ульяновского технического, что до этого казалось ему крайним пределом человеческих знаний. Помог я нашим начальникам отделов хранения со смазками в банках разобраться, навел, предмет моей гордости, порядок в отчетности по ГСМ впервые с 1934 года. Пару раз пришлось химические познания применить — ну об этом я вообще отдельно когда нибудь напишу. Называться будет "Сказка о C6H5-CH3". Да и парень я не особенно вредный. Не так уж и пьющий, что большая по тем местам редкость. Пришлось, правда, однажды меня за строптивость на офицерскую гаупвахту в Благовещенск посылать, а на следующий день ехать извиняться — ну, это с кем не бывает. А так он вполне по-отцовски ко мне относился.

Раз в квартал я, как начальник секретки, получал из Штаба Тыла округа пакет с надписью "Вскрыть лично командиру" и относил этот ему пакет с утра, пока он еще читать в силах, до начала вышеупомянутого "клуба интересных встреч". Он брал конверт, высылал меня в коридор, потом командовал по громкой связи "Лейтенант Э.! Ко мне!". Я заходил, становился по стойке смирно, а он, тоже встав, задавал вопрос: "Товарищ лейтенант! Выражаете ли вы желание добровольно остаться в кадрах Вооруженных Сил?" — "Никак нет, товарищ майор!" — "Правильно, Сережа, — говорил он, уже присаживаясь, — ничего тут хорошего нету!"