Пятый уровень

— Прострелить? — переспросил с изумлением инженер, — да это стекло прямое попадание атомной бомбы выдержит. Из чего, по–вашему, я должен стрелять?

Боуд поднял руку, понимая, что между Савьерой и инженером собирается разгореться спор. Он предложил инженеру продолжить раскопки, а Савьере посоветовал оставить его в покое. Когда дверь за ними закрылась, Боуд вновь вернулся к прерванной теме:

— Так что же там за надпись, Энн?

Слегка помедлив, профессор всё же ответила на его вопрос. У Боуда холодок прошёл по всему телу, когда он услышал её ответ:

— Да воздастся каждому сыну — равно тому что воздал он отцу своему!

ГЛАВА 6

В последующие две недели работы продолжались полным ходом. Святилище полностью очистили от песка, а воронку в которой он находился, накрыли навесом, чтобы с воздуха не было заметно, что там находится. Основные работы были закончены. Поэтому Боуд распорядился убрать всю строительную технику. Вместе с ней объект покинули и строители, участвующие в раскопках. Было оставлено около десяти человек рабочих и то по настоятельной просьбе профессора Коэл.

Боуд за это время почти не общался со своей командой и почти не интересовался работой профессора Коэл. Всё своё свободное время он проводил в своей палатке с ручкой и блокнотом. Сюда он всегда записывал отдельные свои мысли. Все те из его команды, кто видел его в эти дни, находили его очень задумчивым. Зная его, они были почти уверены, что Боуд взялся за очередную головоломку. Хотя надо признаться, что мало кто понимал — какую именно? По большому счёту, всё было ясно и понятно. Но нет, Боуд снова размышлял. Только о чём?

Достаточно было заглянуть в блокнот, для того чтобы понять это. Весь блокнот был исписан всего лишь двумя фразами. И примечательно, что они почти всегда располагались рядом. И лишь изредка Боуд писал одну фразу, а под ней вторую. И наоборот.

И сейчас, сидя в одиночестве в палатке за походным столом, Боуд с глубоко задумчивым видом медленно перелистывал блокнот. Так он дошёл до последней страницы блокнота, которая всё ещё была пуста. Боуд взял ручку и снова написал:

— Святилище хранит проклятие отца и любовь сына!

А снизу сделал другую надпись:

— Да воздастся каждому сыну — равно тому что воздал он отцу своему!

Глядя на эти слова, Боуд начал вертеть ручкой. Время шло, а выражение его лица не менялось. Было заметно, что он абсолютно ничего не понимает в словах, которые он написал.

— Что же это может значить? — пробормотал себе под нос Боуд, каким образом они связаны? Что появилось раньше? И как это может быть связано с тайной «пятого уровня»?

— Знакомая картина. Задумчивый Джеймс! — раздался весёлый голос.

Боуд оторвался от своих размышлений и с удивлением уставился на директора ФБР и сенатора Рендо–ла, невесть откуда появившихся в палатке. Оба вымокли до нитки.

— Вы купались?

Оба остолбенело уставились на Боуда.

— Да что с тобой, Джеймс? — раздался озадаченный голос директора ФБР, — на улице вот уже несколько часов идёт ливень. Мне казалось, что из палатки он должен быть хорошо виден. Если не считать, конечно, того факта, что он вовсю барабанит по крыше твоей палатки.

Боуд прислушался. А ведь действительно идёт дождь. Он явственно различил звук падающего дождя. Да и через полог палатки он был прекрасно виден. Как же я его не заметил? — удивился самому себе

Боуд.

Сенатор Рендол и директор ФБР подсели к нему за стол. Оба вытирали платками намокшую голову.

— Есть новости, Джеймс? — спросил сенатор и тут он заметил блокнот, лежащий перед Боудом, и прочитал надписи, сделанные им. Директор ФБР тоже прочитал их. Они обменялись понятливыми взглядами. Им стало ясно, чем был настолько занят Боуд, что не замечал очевидных вещей.

— Не забивай голову, Джеймс, — посоветовал сенатор, это ведь совсем просто. Когда ты сообщил нам об этой надписи, мы даже не придали значения этому сообщению. Надпись слишком простая. Мы эти слова слышали тысячи раз, так что … лучше тебе заниматься святилищем.

— Слишком простая? Слышали тысячи раз? — переспросил Боуд, — тогда сенатор, вам будет не трудно объяснить мне её значение.

— Пожалуйста! Вторая надпись всем нам знакома. Её впервые озвучил Иисус Христос. Он имел в виду неблагодарных сынов. Вот и всё. А вторая.

— И где вы видите неблагодарных сынов, сенатор? — перебил его Боуд.

— Ну, это же общие слова, Джеймс. Выражение, которое ничего конкретно не имеет в виду. Кому как тебе этого не знать.

— Сенатор, — выразительно произнёс Боуд, если вы помните, вначале был найден кусочек послания. Именно благодаря этому сегодня мы находимся здесь. На нём было написано:

— Святилище хранит проклятие отца и любовь сына! Мы находим святилище. Здесь есть другая надпись: Да воздастся каждому сыну — равно тому что воздал он отцу своему! Нет никаких сомнений, — продолжал Боуд, что именно в последних словах заключен смысл первых.

— Ну это же просто, Джеймс, — с места воскликнул сенатор Рендол.