Пятый угол

— От него самого. Шевелись. Передай, что его дорогой друг Пьер хочет поговорить с ним. И если он немедленно не примет своего дорогого друга Пьера, то через пять минут здесь кое-что произойдет…

5

Сияя улыбкой, Бастиан Фабр с распростертыми объятиями подошел к Томасу Ливену. Теперь они стояли напротив друг друга в узком проходе, связывавшем квартиру Бастиана с кухней ресторации. Своей ручищей он ударил Томаса по плечу.

— Вот это радость, малыш! А я уже сам собирался идти искать тебя!

— Немедленно убери свои клешни, мошенник, — зло сказал Томас. Отпихнув Бастиана в сторону, он направился в его квартиру.

Прихожая выглядела довольно запущенно. В беспорядке валялись автомобильные колеса, бензиновые канистры и ящики из-под сигарет. В следующей комнате стоял большой стол, а на нем — полный комплект игрушечной электрической железной дороги с извилистыми рельсами, переходами, горами, туннелями и мостами. Томас поинтересовался насмешливо:

— У тебя здесь что, детский сад?

— Это мое хобби, — оскорбленно сказал Бастиан. — Будь добр, не облокачивайся на ящичек, ты сломаешь трансформатор… Скажи-ка, почему ты такой злой?

— И ты еще спрашиваешь? Вчера ты исчез. Сегодня исчезла Шанталь. Два часа назад полиция арестовала обоих гестаповских скупщиков, господ Бержье и де Лессепа. Господин де Лессеп отбыл из Бандо, имея при себе золото, драгоценности, монеты и валюту. Но в Марсель он прибыл без валюты, монет, драгоценностей и золота. Полиция перетряхнула весь поезд, но ничего не нашла.

— Скажите, пожалуйста, вот, оказывается, в чем дело! — Бастиан ухмыльнулся и нажал на кнопку. Один из поездов пришел в движение и помчался к туннелю.

Томас выдернул вилку из розетки. Поезд остановился, два вагона высовывались из туннеля.

Бастиан выпрямился, теперь он выглядел, как озлобленный орангутан.

— Сейчас я тебе врежу в челюсть, малыш. Чего тебе, собственно, нужно?

— Я хочу знать, где Шанталь! Я хочу знать, где золото!

— Здесь, конечно. В моей спальне.

— Где? — Томас с трудом сглотнул.

— А ты что думал, а? Что она смоется с цацками? Она хотела только все красиво устроить, свечи там и прочее, чтобы доставить тебе особое удовольствие, — Бастиан возвысил голос и крикнул: — Готово, Шанталь?

Дверь отворилась. Появилась Шанталь Тесье — красивая, как никогда. На ней были узкие брюки из необработанной зеленой кожи, белая блузка, черный пояс. Ее зубы хищницы сверкали в сияющей улыбке.

— Привет, мой дорогой, — сказала она, взяв Томаса за руку. — Пойдем со мной. Мальчика ждет сюрприз!

Томас безвольно последовал за ней в соседнюю комнату. Горели пять свечных огарков, которые Шанталь закрепила на блюдцах. Мягкий свет озарял старомодную спальню с огромной кроватью.

Когда Томас поближе осмотрел это ложе, он с трудом сглотнул — перехватило горло. Ибо на постели, сверкая и переливаясь, лежали: добрых две дюжины золотых слитков, груды золотых монет, кольца, цепочки, браслеты, современные и старинные; антикварное, украшенное камнями, распятие соседствовало с маленькой иконой в золотом окладе, а рядом — пачки долларов и фунтов стерлингов.

Ноги у Томаса Ливена стали ватными. В приступе слабости он плюхнулся в старую качалку, которая тут же пришла в движение.

Бастиан, потирая руки, приблизился к Шанталь, игриво толкнул ее и радостно хрюкнул:

— Славное дельце выгорело! Ты только посмотри на него! Какой он бледный, малыш!

— Счастливый день — для нас всех, — сказала Шанталь.

Томасу, который все еще не мог прийти в себя, их лица казались мячами, танцующими на воде. Вверх — вниз. Вверх — вниз. Он уперся ногами в пол. Качалка остановилась. Теперь он видел Шанталь и Бастиана отчетливо: два блаженных бесхитростных детских лица — никакого притворства, никакого коварства. Он простонал:

— Значит, я угадал. Это вы все украли.

Бастиан заржал и хлопнул себя ладонью по животу.

— Для тебя и для нас! Мы обеспечили себя на всю зиму. Малыш, малыш, вот это куш так куш!

Шанталь ринулась к Томасу и осыпала его быстрыми, горячими поцелуями.

— Ах, — восклицала она, — если бы ты сейчас мог видеть себя — ну просто прелесть! Так бы и съела! Я втрескалась в тебя по уши!

Она села к нему на колени, качалка снова пришла в движение, и слабость, как хмель, вновь овладела Томасом. Голос Шанталь проникал к нему в уши, словно сквозь толстый слой ваты:

— Я говорила парням: это дело мы должны провернуть сами, для этого мой сладкий с его высокой моралью и щепетильностью совершенно не годится! Не будем отягощать его этим. И когда мы шваркнем перед ним башли, цацки и рыжье, тогда он порадуется вместе с нами.

Покачивая головой, Томас, все еще не совсем очнувшийся, допытывался:

— И как вы добрались до башлей — гм — до добычи?

Об этом поведал Бастиан: