Пятый угол

С другой стороны, у меня здесь много друзей. Я помог стольким французам: Ивонне Дешан, банкиру Ферру, мадам Паж. Многим я спас жизнь. Теперь и они помогут мне. Сколько мне дадут? Полгода? Ну хорошо. Переживем. Зато потом — бог мой — наконец-то я стану свободным. Смогу вернуться в Англию. После стольких лет опять заживу мирно. И отныне никаких секретных служб! Никаких авантюр! Буду жить, как прежде, на денежки, которые лежат на счете Ойгена Вельтерли в Цюрихе».

Послышался топот сапог. В замке заскрежетал ключ, дверь камеры отворилась. В коридоре стояли два французских солдата.

— Собирайтесь! — сказал первый.

— Ну наконец-то, — обрадовался Томас, надевая пиджак, — что-то многовато времени понадобилось, пока меня соизволили вызвать на допрос.

— Никакого допроса, — произнес второй. — Собирайтесь, вас поведут на расстрел.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Глава первая

1

Ни единого облачка не было на темно-голубом летнем небе. И жара стояла в Баден-Бадене днем 7 июля 1945 года невыносимая. Бледные и истощенные горожане, скверно одетые и унылые, скользили по улицам, как тени.

Около полудня оливково-зеленый штабной автомобиль с двухзвездным генералом на заднем сидении проехал через перекресток на Леопольд-плац. Здесь французский военный полицейский регулировал французский поток машин, поскольку немецких не было ни одной. Зато французских — предостаточно. Баден-Баден был резиденцией французской военной администрации. Численность немецких жителей — тридцать тысяч, французских военных и чиновников с их семьями — тридцать две тысячи.

— Остановите-ка, — приказал генерал. Водитель притормозил возле военного полицейского, отдавшего честь так небрежно, что германский генерал на месте французского немедленно наорал бы на него. Однако немецкие генералы к этому времени больше не драли глотку, во всяком случае пока. Двухзвездный генерал опустил окно и сказал:

— Я приезжий. Вы же здесь лучше все знаете. В какой столовой поприличнее кормят?

— Мой генерал, ради всего святого не ходите ни в какую столовую. Отправляйтесь к капитану Клермону из организации «Расследование военных преступлений», — и военный полицейский объяснил, как проехать.

— Что ж, тогда вперед, — объявил голодный генерал.

Автомобиль проследовал дальше, мимо отеля «Атлантик», курзала, казино. Сгоревшая раковина курортной оркестровой площадки, запущенные газоновые лужайки. Дорогая мебель из курзала и казино громоздилась под открытым небом. Ах, как печально выглядели эти места, где некогда прогуливались богатейшие в мире люди, самые элегантные дамы и самые дорогие кокотки!

Перед большой виллой штабной автомобиль остановился. До крушения так называемого тысячелетнего рейха в ней находилась штаб-квартира гестапо. Теперь сюда въехала французская служба по розыску военных преступников. Генерал вошел в здание и спросил капитана Клермона.

Появился мужчина, назвавшийся Рене Клермон, — стройный, среднего роста, узкий череп, черные волосы, умные глаза. На мужчине не старше тридцати пяти лет военная форма сидела как влитая, но больше походила на гражданский костюм.

Капитан, которого в действительности звали Томасом Ливеном и который когда-то давным-давно был успешным банкиром в Лондоне, пожал руку двухзвездному генералу, сказав при этом:

— Для меня большая честь видеть вас среди наших гостей, мой генерал.

Но — стоп! Когда мы в последний раз расстались с секретным агентом поневоле, мужчиной, обладавшим вкусом к жизни, и несравненным поваром Томасом Ливеном, этот многоликий человек сидел в тюрьме Фрэн под Парижем, куда его водворили французы.

Поэтому мы думаем, самое время ответить на вопрос пытливого читателя: как это вышло, что Томас Ливен 7 июля 1945 года оказался французским сыщиком по розыску военных преступников в Баден-Бадене, если 3 октября 1944 года двое солдат забрали его из тюремной камеры Фрэн с приказом: собираться — и собираться на расстрел…

2

«На расстрел? — с ужасом думал Томас, в то время как солдаты выводили его в наручниках в мрачный тюремный двор. — Боже правый! А я-то думал, что меня законопатят на несколько месяцев». Конвоиры втолкнули его в тот же мерзко пахнущий автобус без окон, куда его когда-то запихивали немецкие солдаты. Внутри по-прежнему сохранялся застоявшийся запах пота и страха. Похудевший, бледный и небритый, в мятом костюме, без подтяжек, галстука и шнурков, Томас, скрючившись, сидел в машине. Его мутило.