Пятый угол

Для восстановления душевного равновесия он заказал у официанта на этаже томатный коктейль и принялся за работу.

Он открыл черную папку, в которой заключалось все его состояние: шесть листов со списками агентов, отпечатанными через один интервал, а также чертежи новых образцов тяжелых танков, огнеметов и одного типа истребителя-бомбардировщика.

«Охотнее всего я бы спустил всю эту гадость прямехонько в унитаз, — подумал Томас, — но майор Дебра наверняка знает о них и хватится, обнаружив отсутствие. Однако господам Лавджою и Лоозу об их существовании ничего не известно, им нужны только списки. И они их получат…»

Он просмотрел шесть машинописных страниц с именами офицеров и гражданских служащих разведки — французских агентов в Германии, доверенных лиц в Германии и Франции, всего сто семнадцать имен.

За фамилиями шли адреса, за каждым адресом — по две фразы. Первая — пароль к агенту, вторая — отзыв. Томас прочел некоторые: Виллибальд Лор, Дюссельдорф, Седан-штрассе, 34 — 1. «Не видели ли вы случайно маленького серого карликового пуделя с красным ошейником?» 2. «Нет, но в Лихтенбройхе на улице все еще торгуют медом». Адольф Кунце-Вильке, Берлин, аллея Бисмарка, 145 — 1. «Это ваши голуби на медной крыше садового домика?» 2. «Не отвлекайтесь. У вас одежда не в порядке». И так далее.

Томас покачал головой и вздохнул. Потом заправил лист бумаги в новую машинку и развернул план города Франкфурта-на-Майне. Из телефонной книги Мюнхена он выбрал Фридриха Кессельхута. Это имя он напечатал, затем склонился над картой Франкфурта. Возьмем хотя бы Эрлен-штрассе, размышлял он. Она — часть Майнцер-аллее и очень короткая. Сколько домов может на ней находиться? Тридцать, сорок, но уж ни в коем случае не шестьдесят. Томас обратил внимание на масштаб — 1:16000. Тем не менее для надежности возьмем номер 77. Теперь пароль: 1. «У маленькой продавщицы в Фохенгейме светлые или темные волосы?» 2. «Побыстрее съедайте свой гарцский сыр, он скверно пахнет». Так, теперь следующий. Господина Пауля Гиггенхаймера из Гамбурга он переселил в Дюссельдорф на очень маленькую Рубинштрассе, 51 — 1. «Джону Голсуорси исполнилось 66 лет». 2. «Мы должны вернуть свои колонии».

«Есть двое, — подумал Томас, — остается набрать еще сто пятнадцать. И всю эту гадость мне придется перепечатать трижды. Для Лавджоя. Для Лооза. Для Дебра. Славная работенка. К тому же еще хорошо оплачиваемая».

Он продолжал печатать. Спустя полчаса он вдруг почувствовал страшную усталость. Подошел к окну и стал смотреть в парк. «Будь оно проклято, — подумал он, — все это вообще никуда не годится! Я поставил цель уничтожить эти списки, потому что они неважно, к кому попадут — к немцам, англичанам или французам — принесут только зло. Не желаю, чтобы из-за них продолжали умирать люди. С другой стороны, я хочу отомстить всем этим идиотам, из-за которых моя жизнь пошла под откос. Однако кому я отомщу в действительности — им? Смогу ли я и впрямь предотвратить новую беду? Когда французы и англичане начнут работать с моими подложными списками, они убедятся, что им подсунули фальшивку. Именно то, что нужно! Но вот немцы!

Предположим, что во Франкфурте обнаружится однофамилец мюнхенца Фридриха Кессельхута. Или допустим, что Эрлен-штрассе во Франкфурте за это время удлинили и на ней действительно появился номер 77 — гестапо схватит всех мужчин по фамилии Кессельхут. Их будут пытать, гноить в темнице, убивать… И это ведь только одно имя и один адрес. А в списках еще сто шестнадцать других.

Вероятно, господа из трех секретных служб обнаружат, что я их надул, и выбросят списки. Возможно, на это у них хватит ума. Ах, после всего, что я до сих пор пережил, я не имею права полагаться на это! Но — проклятие — 3 сентября приезжает Дебра и захочет получить свою папку. Что же мне делать?

Как просто предавать и убивать людей. И как мучительно сложно охранять и защищать их от страданий, преследования и смерти…»

3

Телефонный звонок заставил Томаса очнуться от своих мыслей и взять трубку. Он прикрыл глаза, услышав знакомый голос:

— Это Леман. Я связался по телефону с известным вам господином. Итак: 6 тысяч долларов.

— Нет.

— Что нет? — в голосе майора из Кельна послышались панические нотки. — Вы что, уже продали?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Томас тоскливо посмотрел на лист бумаги, торчавший в машинке:

— Я все еще веду переговоры. Принимаю ваше предложение к сведению. Перезвоните мне завтра, — и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

«Надо бы внести в список мнимых агентов фамилию Фрица Лооза», — подумал он в бешенстве. Затем он сложил все бумаги в черную папку и отнес ее вниз к старшему портье, который запер ее в сейф. Томас решил немного прогуляться и все обдумать. Должен же быть какой-то выход, должен быть…

В холле сидел агент Лавджой. На его лбу все еще красовалась здоровенная шишка. Лавджой вскочил и подошел к Томасу, в глазах его светилось нетерпение.

— Та самая папка, да? Я ее ясно видел. Ну так как?

— Я все еще веду переговоры. Обратитесь ко мне завтра.

— Послушайте, я предложу больше, чем ваш нацист, в любом случае больше.